Виза в пучину

— Через пятнадцать минут вы должны быть на своих рабочих местах.

Крышу я разобрал быстро. Окончательно измучился, поднимая по шаткой лестнице широкие металлические листы. Периодически приходилось идти на помощь эстонцу, который несколько раз падал и лежал неподвижно, как мертвец. Я приводил его в чувство, и каторжный марафон продолжался.

Над хутором садилось солнце, и лучи его зажигали охрой окна усадьбы, верхушки яблонь. Стекла старинного хутора становились красными, как глаза моего нового друга, — то ли от слез, то ли от перенапряжения.

Пан Иржи появился в двадцать два часа, поманил меня пальцем, вытащил бумажник и протянул банкноты. Каторжный труд был оценен в триста крон, что составляло около восьми американских долларов[1].

Эстонец, совершенно обессиленный, сидел на траве. Он не в состоянии был подняться, когда грузная фигура хозяина выросла около него. Лишь протянул ладонь, которая была красной с белыми лохмотьями лопнувших мозолей.

— Это тебе, — пан Иржи положил на израненную ладонь кроны и попытался подмигнуть, дескать, труд нелегкий, но зарплата того стоит.

Потухшие глаза эстонца подернулись иронической поволокой.

— Спасибо, пан Иржи, — скрипя на зубах цементными песчинками, процедил он. — Эти мешки я запомню на всю оставшуюся жизнь.

— Цемент — это хороший бизнес, — доверительно сообщил фермер. — Мне его из Украины доставляют по бросовой цене. А я его продаю по местным расценкам минус десять процентов. Завтра, — он снисходительно тронул плечо эстонца, — тебе будет легче. А послезавтра — еще легче. Опыт — вот что из новичка делает настоящего мужчину. Потом ты будешь носить эти мешки с наслаждением.

И явно довольный собой, пан Иржи удалился.

— С меня хватит, — с тихим бешенством выдавил эстонец. — Баста!

— Но ведь для тебя это единственный способ заработать деньги на обратную дорогу, — заметил я.

Он молча стал подниматься и заковылял к ведру с водой. Из-за угла вынырнула знакомая машины. Работорговец мягко подкатил к хозяину, притормозил и выскочил из салона. Они о чем-то переговорили, пан Иржи достал бумажник, отсчитал банкноты и протянул их поставщику. Тот, растягивая губы в елейную улыбку, долго раскланивался. Сколько заработала мафия на наших мозолях — для меня осталось тайной. Думаю, очень прилично. Хозяин махнул рукой и пошел к усадьбе. Мафиози упругими шагами направился к нам.

— Гоните бабки, джентльмены. — В его голосе сквозил металл. — Как договорились, тридцать процентов от дневного заработка.

Я отдал ему сотенную. Эстонец последовал моему примеру.

Вербовщик вез нас в отель. Даль источалась бордовым маревом. Заходящее солнце кроваво изливалось над пшеничным полем пана Иржи, а потом начался многокилометровый лесной массив. Когда мохнатая стена оборвалась, открылось озеро, издавая запах водорослей. На пустынном берегу белело приземистое здание.

— Ваш отель, — хмыкнул мафиози.

Судя по волейбольной площадке и турнику, тут когда-то размещалась спортивная база. Теперь она служила пристанищем нелегальным эмигрантам. В просторной комнате возвышались двухъярусные койки. Повсюду стоял неистребимый запах грязной одежды, дешевого пива и немытых тел. Душ, стиральная машина, телевизор и другие элементарные блага цивилизации, которые есть даже в здешних тюрьмах, для гастарбайтера — большая роскошь.

В комнате оказалось восемь человек. Здесь, в замкнутом круге, вырванные из людской массы жаждой заработать валюту, они, эти бедолаги, предстали передо мной как отдельные маленькие миры, сокрытые за семью печатями неведомых мне страстей и стремлений. Держались замкнуто, с недоверием поглядывая друг на друга. Картина преобразилась лишь в воскресенье, когда появился вербовщик и стал собирать деньги.

— А ты что? — уставился он на меня колючими зрачками. — Я ведь на продукты и спиртное собираю. Люди едят и пьют, не покидая этих мест…

Я внес свою долю. Торговая точка, как я понял, находилась в нескольких километрах отсюда, и добираться туда без документов было делом рискованным. Нелегалам создавали жесткие условия — даже за доставку продуктов приходилось бандиту платить.

Вербовщик вернулся с несколькими ящиками дешевого вина, водки и чешского пива. Компания попалась разношерстная:

Искатели счастья, апологеты дальних странствий, просто бегущие от неурядиц в собственном отечестве и мечтавшие бросить якорь на хлебосольной чужбине.

Откровенный разговор начался после затянувшегося застолья. Сосед по нижней койке, с блинообразным ликом в россыпи крупных веснушек, протянул широкую ладонь и представился:

— Николай. Из Западной Украины. Приехал на заработки.

— Ну и как они? — поинтересовался я.