Виза в пучину

— А зачем они тебя гоняли? — удивился Калев. — Ведь все, что творится на автопалубе, капитан и вахтенные офицеры могли увидеть на контрольном мониторе ходовой рубки?

— То-то и оно, — задумчиво проговорил Линде. — В эту ночь по непонятным причинам монитор там не работал. Я продолжал обход судна и натолкнулся на полуголого пассажира. Он сообщил, что занимает каюту номер 1096, и что вода там уже достигла уровня кровати. Я тут же доложил об этом начальству. Потом начался крен…

— Я в это время был в магазине, — вспоминает Калев. — Там творилось невероятное… Почему сразу тревогу не объявляли? Кто из офицеров нес вахту?

— Торми Эйнсалу и Каимар Кикас. Они не знали в чем причина крена! Говорили, что проблемы в автосалоне, но я своими глазами видел, что там воды не было. Мне приказали еще раз спуститься туда и посмотреть, хорошо ли закрыт визир и в порядке ли носовая аппарель… Приказали отправиться туда вместе с боцманом Вело Рубеном, который отвечает за состояние визира. Но я не нашел боцмана и отправился один. Удары были мощными и резкими, и сотрясение корпуса было столь сильным, что я с трудом удерживался на ногах…

Он умолк, закрыл глаза, как бы еще раз мысленно анализируя свой поход, и через минуту продолжил:

— Я проверил сигнальные лампы фиксации запорного устройства. Горели только зеленые лампы, и ничего необычного там не было… А начальство настоятельно требовало искать причины ЧП в автосалоне. До сих пор не могу понять, почему они гоняли меня именно туда…

В палату вошла дежурная сестра и предупредила:

— После обеда приедет представитель полиции. Будьте на месте!

— Будем, — заверил Линде.

— Эта финка без акцента говорит на эстонском, — удивился Калев.

— Она не финка, а наша соотечественница, которая проходит практику в этой больнице, — пояснил коллега, надел халат и направился к двери.

— Пойду, поищу наших, — бросил у порога. — Доктор сказал, что сюда доставили людей из экипажа утонувшего парома.

Калев остался один, захотелось спать. Сквозь дрему, он почувствовал, как в палату вошли медсестра и доктор. Они о чем-то говорят. Калев не все понимает, пытаясь уловить суть диалога.

— Как он? — слышится мужской голос.

— Я укутала его в теплые одеяла, — приятным тенорком, отвечает сестра.

— За ним из Швеции выслали вертолет.

— У него постельный режим. — В голосе дежурной сестры улавливались тревожные нотки.

— Мне все это не нравится, — сетует доктор, — к чему такая спешка? Вроде бы не офицер, отвечающий за судно, а обычный матрос. А тут — персональный вертолет из соседнего государства. Ничего не понимаю.

— Значит, готовить к отправке? — вопрошает сестра.

— А что остается делать, если поступило указание свыше. Слова, будто сухие листья, шуршат у его уха. Он пытается переварить диалог медиков и интуитивно ощущает опасность. Потом успокаивается и вновь засыпает.

Где-то звучит чужая речь. Ему противен этот тихий, вкрадчивый голос. Ватрас раздирает веки, высовывает голову из-под одеяла и видит перед собой мясистое, словно наспех вылепленное из глины, лицо над белым халатом.

Врач местной больницы внимательно слушал гостя, и Ка-лев читает на его лице удивление. Говорили на финском языке, поэтому он не понимал, что от него хочет заезжий медик. Наконец, в кабинет вошла знакомая медсестра.

— Вас переводят в стокгольмскую больницу, — пояснила она.

— Сильвара Линде тоже? — он кивает на соседнюю койку.

— Нет. Только вас.

— С чего это вдруг? — удивленно спросил Калев.

— За вами прислали вертолет, — продолжала соотечественница. — Мы передаем вас коллеге из Швеции.

Гость опять заговорил противным голосом. Этот голос обволакивал матроса, и он чувствует, как задыхается в нем, словно в густой и топкой паутине. Он глядит на мясистое лицо, и ощущает тревогу, которая с каждой секундой увеличивалась.

— Может, мне все-таки объяснит этот господин, — Калев повернулся к переводчице, — с какой целью меня увозят в Швецию?

С губ незваного гостя полились слова, которые натыкались друг на друга, превращаясь в переливчатое жужжание.

— Если честно, — прошептала эстонка, — я так и не могу понять, с какой целью вас переводят в другую больницу. Шведский врач говорит много, избегая всякой конкретики. Он ссылается на официальные документы, согласно которым, обязан забрать вас и доставить в стокгольмскую клинику.

Швед посмотрел на часы, и что-то произнес, направляясь к порогу.

— Вертолет ждет, — перевела медсестра. — Больничная машина довезет вас до стартовой площадки.

Ватрас скосил взгляд в сторону коридора. Приезжий санитар стоял к нему в профиль, привалившись к стене плечом. Он был высок, мускулист, с квадратным подбородком.

В машине ехали молча. Врач и санитар с полным безразличием смотрели в окно, даже не удостоив за всю дорогу пациента взглядом. Все изменилось в кабине вертолета. Как показалось Калеву, лица сопровождающих настолько преобразились, что создавалось впечатление, что это были другие люди.

Зазвенели винты, завибрировала обшивка, санитар сел рядом и отвернулся к окну.