Византия и Московская Русь

Поставленный патриархом, митрополит Кирилл в течение более чем тридцати лет делал то, что и его греческие предшественники: в качестве главы церкви управлял той единственной административной системой, которая охватывала всю Русь от Карпат до верховьев Волги и от Новгорода до Золотой Орды. Будучи ставленником Даниила Галицкого, он не чувствовал себя связанным политикой своего высокого покровителя. Сразу после возвращения из Никеи он отправился во Владимир (1250 г.) и обвенчал дочь Даниила с великим князем Владимирским Андреем. В следующем 1251 году он посетил Новгород. Летопись столь часто упоминает о его присутствии в северной Руси, что он, без сомнения, пробыл там несколько лет подряд, войдя в тесное общение с ведущим политическим деятелем этого края: князем Александром Невским, который сначала княжил в Новгороде (1240–1252 гг.), а затем стал великим князем Владимирским (1252–1263 гг.). Митрополит Кирилл и хоронил Александра во Владимире в 1263 году, сам же умер в 1281 году в Переяславле–Залесском, уже после того, как созвал во Владимире очень важный собор русских епископов (1274 год). [70] Фактически, Кирилл перенес свою деятельность на северо–восток, в области, непосредственно подвластные татарам, и в Новгород, который только что отразил (под предводительством Александра Невского) нападение тевтонских рыцарей и шведов. Последние под знаменем латинской христианской империи развернули крестовый поход против единственной области Руси, которая до сих пор не подчинялась татарской власти. Возможно, что столь решительный поворот митрополита Кирилла не был результатом его личного выбора. Нельзя также сказать, что митрополит предавал интересы галицкого великого князя, ведь он сам связал два княжеских рода брачными узами. Неубедительна и простая ссылка на «антизападные» настроения Кирилла. Ничто не говорит о том, что он был систематическим противником латинян. Ни в Византии, ни на Руси церковная иерархия никогда не была совершенно закрыта для переговоров с папством, несмотря на то, что большей частью сознавала политическую вынужденность и недолговечность тех попыток унии, которые предпринимались восточноевропейскими правителями. Кирилл и сам был непосредственно осведомлен о таких переговорах в бытность свою в Галиче. Кроме того, он занимал выжидательную позицию, будучи митрополитом Киевским и всея Руси, когда в Константинополе правил униатский патриарх Иоанн Векк (1276–1282 гг.), ставленник императора Михаила VIII Палеолога, который принял Лионскую унию. В течение всего этого времени русский митрополит не прерывал отношений с патриархатом. В 1276 году подчинявшийся митрополиту Кириллу сарайский епископ Феогност присутствовал на заседании патриаршего синода во главе с Иоанном Векком, получил официальные ответы синода на канонические и дисциплинарные вопросы, возникшие в России, — и все это безо всякой оглядки на отношения патриарха с папством. [71] При этом русские знали о событиях в Константинополе. В 1283 году, по случаю избрания в Константинополе преемника Кирилла, Максима, патриарх Александрийский Афанасий II (который в это время находился в Византии) отправил на Русь грамоту, подтверждающую православность патриарха. Конечно, назначение грека Максима оспаривалось на том основании, что греческая церковь нетверда в вере и разделена междоусобицей, [72] но эти протесты лишились основы после смерти императора Михаила VIII (1281 г.), и мы можем предположить, что заверений, данных патриархом Александрийским, в качестве третьей стороны, было достаточно, чтобы успокоить русских. Максим благополучно занял Киевскую кафедру.