Византия и Московская Русь

Повесть ярко описывает последующие события. «Оумръшу же Митяю бысть в них замятия и недоумение, смятоша бо ся, яко же пишетъ: возмятошася и въсколебашася, яко пиании, и вся мудрость их поглощена бысть». [613] Действительно, кандидат на митрополичий престол скончался, а в Константинополе патриарший престол пустует после низложения Макария. Венеция и Иоанн V угрожали власти генуэзцев. А в довершение бед, в городе находился и сам митрополит Киприан, полноправный член синода, называвшийся «митрополитом всея Руси». [614]

Можно себе представить, какие интриги и какое давление со всех сторон предшествовали разбору русских церковных дел новоизбранным патриархом Нилом и его синодом в июне 1380 года. Можно было бы ожидать, что патриарх вернется к политике Филофея — ведь Нил сам был монахом, одаренным проповедническим талантом, автором «энкомиона» в честь великого поборника византийского исихазма Григория Паламы. [615] Но Нил не обладал ни характером своего предшественника, ни свободой действий. Своим избранием он был целиком обязан императору Иоанну V и русские проблемы был вынужден решать с учетом сложившейся в Византии политической ситуации. Когда в июне 1380 года патриарх выносил свое решение, война между Венецией и Генуей, Иоанном V и Андроником IV все еще была в разгаре, причем ни одна из сторон не могла добиться решительной победы. В 1380 году уже предчувствовался компромисс, которым война закончилась в 1381 г., и Иоанн V не мог не считаться с политическим давлением Генуи и подношениями москвичей. Русское посольство широко использовало кредит, обеспеченный ему великим князем Дмитрием Ивановичем. Согласно Повести, русские от имени великого князя заняли 20 тысяч гривен серебра у генуэзцев и турок. «Русини же позаимоваша оною кабалою сребро в долг на имя князя великаго оу Фрязъ оу Бесерменъ въ росты, еже и до сего дни тотъ долгъ ростетъ, россулиша посулы и раздаваша и сюду и сюду, тем едва утолиша всехъ». [616]

В результате соборное деяние о поставлений, датированное июнем 1380 года, целиком отражало московское видение событий: митрополит Киприан назван «вторым Романом» и пособником Литвы. Поставление его в декабре 1375 года изображено как следствие обмана, жертвой которого пал сам патриарх Филофей. Наконец, деяние объявляет о решении синода принять предложения московских послов и посвятить в митрополиты одного из трех архимандритов, сопровождавших Михаила–Митяя в Константинополь, а именно Пимена.

Каким образом Митяя заменил Пимен? Русская «Повесть о Митяе» и греческое соборное деяние 1389 года утверждают, что патриарх Нил ничего не знал о смерти Митяя и считал Пимена подлинным кандидатом Дмитрия. [617] Эта версия совершенно неприемлема: имя и личность Митяя были известны в Константинополе благодаря предшествовавшей переписке Москвы с патриархом Макарием. Более того, невозможно себе представить, чтобы Киприан и Дионисий Суздальский, находившиеся в 1380 году в Константинополе, не раскрыли патриарху такой примитивный обман. [618] Понятно, что версия о подмене просто пытается обелить память патриарха Нила, императора Иоанна и Дмитрия Донского, возложив всю вину за разрушительные последствия посвящения Пимена на него самого и на русских послов, вся ошибка которых заключалась в том, что они точно следовали прежним инструкциям, данным им князем Дмитрием Ивановичем, в то время как в Москве назревали неслыханные перемены. [619]

Если смотреть глазами патриарха Нила, то в 1380 году поставление Пимена выглядело вполне понятным компромиссом, допущенным в результате разных давлений на патриарха и, по видимости, лучше всего обеспечивающим интересы патриархата в данных обстоятельствах. Несмотря на посулы и взятки, Нил не исполнил обещания Макария учредить отдельную митрополию «Великой России»; Пимен был посвящен как «митрополит Киева и Великой Руси». На синоде возник спор о том, «законно ли посвящать Пимена как митрополита Великой России и не ставить его также митрополитом Киевским, поскольку Киев изначально является столицей митрополии всея Руси». [620]

Вопрос был решен таким образом, что титул «Киевского» был дан Пимену, а Киприан получил титул митрополита «Литвы и Малой Руси». Более того, формально Нил провозглашал принцип единства митрополии и постановлял, что после смерти Киприана Пимен станет митрополитом «всея Руси». Впрочем, патриарх решил, что в будущем такие митрополиты будут посвящаться «по представлению Великой Руси». [621] Фактически, Нил пытался вернуться к системе, существовавшей в эпоху Феогноста и Алексия, даруя Москве новую и постоянную привилегию представлять своих кандидатов. В реальных политических условиях, существовавших в 1380 году на Руси и в Литве, такая система была обречена, но по крайней мере формального утверждения раздела митрополии, чего желали в Москве, не произошло.