Византийская армия (IV — XII вв.)

Существует достаточно обширная литература, посвященная видению Константина и обращению его в христианскую веру[165]. По мнению некоторых исследователей, изначально символ, принятый Константином, не имел никакого отношения к инициалам имени Христа и был языческого происхождения; возможно, он был связан с культом Аполлона, Недаром же существовало предание, что еще до похода в Италию этот бог явился Константину и обещал ему свое покровительство[166]. Античные христианские авторы увидели в этом знамении две перекрещенные греческие буквы Х и Р, образовывавшие монограмму Христа, а божество, которое якобы явилось императору во сне, посчитали самим Христом. Есть также мнение, что Константин умышленно избрал себе знак, который мог быть воспринят одними как христианский символ, другими — как языческий[167].

Рис. 15. Битва у Мульвиевого моста. Кавалерия Константина обращает в бегство войска Максенция.

Рис. И. В. Кирсанова.

Рис. 16. Битва у Мульвиева моста. Гибель Максенция.

Рис. И. В. Кирсанова.

Согласно А. Альфельди, впервые христограмма (Хрисма) появляется на монетах Константина в 315 г.[168] Другие считают, что монеты с символикой, которую можно было бы истолковать как христианскую, начинают выпускаться только после 317 г.[169] Впрочем, и эти символы могут иметь «языческо-солярную» трактовку. Об отсутствии у императора каких-либо христианских взглядов в период, прошедший с момента битвы при Мульвиевом мосту, может свидетельствовать и триумфальная арка — памятник побед, одержанных им над согражданами, который был возведен в 315 г. На 4 рельефах арки представлены жертвоприношения языческим богам и нет ни малейшего намека на христианскую символику[170].

По мнению М. М. Козакова, война с Максимианом Геркулием помешала Константину избрать в качестве официальной религии культ Геркулеса. С другой стороны, император не мог ввести в армии широкое почитание Аполлона, поскольку большая часть его солдат состояла из галлов и германцев, которым этот культ мог показаться сложным и малопонятным[171].

Вместе с тем заменить Геркулеса Христом, даже если мы предположим, что Константин тяготел к христианству, было также невозможно, да и не имело смысла, поскольку солдаты Константина были в основном язычниками[172]. Поэтому Константину нужен был некий «промежуточный вариант», и таким вариантом, наиболее приемлемым и для самого императора, и для его солдат, стал культ Непобедимого Солнца (Sol Invictus), который Константин объединил с культом Аполлона[173]. «Вероятно, именно в это время, в конце 310–311 г., на щитах солдат и воинских штандартах могла появиться эмблема в виде свастики или перекрестных линий, напоминавших римскую цифру десять (X). Возможно, символика была более сложной и замысловатой, так как символ солнца в античных изображениях и надписях имеет очень большое количество вариантов. Возможно, что солнечная символика нашла какое-то сочетание с цифрой ХХХ, возникшей в связи с предсказанием, полученным Константином в храме Аполлона. Однако в любом случае есть основания полагать, что именно эта солнечная символика и была на щитах и штандартах армии Константина в битве у Мульвиевого моста. И независимо от личных религиозных убеждений Константина этот сложный знак стал рассматриваться как символ непобедимости императора, а христианский оттенок он приобрел значительно позже»[174]. Впрочем, и сам М. М. Козаков признает, что знак, представлявший монограмму Христа, никогда не встречался ранее, потому и вызвал интерес наших авторов, которые не смогли найти ему подходящее сравнение[175]. Вряд ли латинские буквы X или V, в которых исследователь видит прообраз христограммы, могли удивить Лактанция или Евсевия.

Рис. 17. Жертвоприношение Геркулесу.

Рельеф на арке Константина.

Прорисовка И. В. Кирсанова.

Инициатором создания легенды о божественном вмешательстве накануне битвы при Мульвиевом мосту был, по всей видимости, сам Константин, который и рассказал однажды Евсевию придуманную им историю. Вместе с тем, как нам представляется, известие о том, что на щитах воинов Константина были изображены особые символы, в которых легко можно было увидеть христограмму, имеет под собой реальную основу.

Версия, которую приводит Лактанций, — самое раннее сообщение о видении Константина. Лактанций при этом нигде не упоминает об огненном кресте на небе и даже не сообщает, кто повелел Константину изобразить на щитах христограмму, которая, по свидетельству Лактанция, представляла собой греческую букву X «с закругленной вершиной». Подобный символ, как уже отмечалось, присутствует на рисунках щитов в Notitia dignitatum.