Византийская кунсткамера. Неортодоксальные факты из жизни самой православной империи

Варяжская гвардия набиралась первоначально среди скандинавов, включая исландцев, а затем и среди немцев и англичан. Вероятно, именно гвардейцы оставляли рунические надписи, найденные в византийских землях. Два таких граффити вырезаны на мраморном парапете хор Святой Софии Константинопольской. Более известное из них не удается полностью расшифровать, но в нем упоминается некий Халфдан, то есть полудан. Другое граффити было вырезано на монументальной статуе льва, охранявшего порт Афин Пирей. Эта статуя была украдена венецианским адмиралом Франческо Морозини после того, как он взорвал Парфенон в 1678 году. Сейчас она стоит рядом с Арсеналом в Венеции.

* * *

В Скандинавии — главным образом, в Швеции XI века — известно около тридцати рунических надписей, в которых упоминаются люди, отправившиеся в «Грецию» (Grikkland), вероятно, чтобы служить императору в «Великом городе» (Miklagard), как они называли Константинополь. Таких людей называли Grikkfari «грекоезды».

* * *

Исландские саги упоминают многих героев, которые отправились в Гриккланд, чтобы служить в варяжской гвардии, и вернулись в Исландию с богатством и почетом. Можно вспомнить Болли Боласона из «Саги о людях из Лососевой долины»: «Болли привез с собой много богатств и драгоценностей, которые подарили ему сановники… Он не желал носить никакого другого платья, кроме пурпурного и шелкового, и все его оружие было позолочено… Все его товарищи были одеты в пурпур и имели позолоченные седла… Он был в шелковом платье, которые подарил ему конунг Миклагарда, а вокруг этого был пурпурный плащ. И он был препоясан своим меч Фотбит [Ногокус]: его крестовина была украшена золотой насечкой, а рукоятка обвита золотом. На голове он носил позолоченный шлем, а на боку — красный щит, на котором золотом был написан рыцарь. В руке у него было копье, как это обычно в чужих странах. И везде, где они останавливались, женщины бросали все, чтобы поглазеть на Болли и на его украшения, а также на его товарищей» (77).

* * *

В сборнике чудес святого Евгения Трапезунтского рассказывается о глухом воине-иноземце, служившем в некоем племенном отряде — вероятно, в варяжской гвардии. Он не мог слышать команды, и потому ему приходилось общаться со своим отрядом при помощи кивков и жестов. Однажды, когда они разбивали лагерь в области, куда их направили, он издали увидел храм святого, помолился ему о помощи и исцелился (Иоанн Кси-филин. Чудеса Евгения Трапезунтского 262–301).

* * *

В 1111 году король Норвегии Сигурд проезжал через Константинополь по пути домой из Иерусалима. После того как Алексей I Комнин принял его по-царски, тот оставил ему свои корабли в викингском стиле. Позолоченные головы драконов с его кораблей были помещены в церкви Святого Петра, к северу от дворца (Обзор саг о норвежских королях (Ágrip) 48–49; Снорри Стурлусон. Круг Земной, сага о Сигурде Крестоносце 13).

* * *

Некто Ласкарь Канан (по другим источникам не известный) написал краткий отчет о своем путешествии из норвежского Бергена в Швецию, Ливонию, Пруссию, Славонию, Данию, Англию, а затем в Исландию, вероятно, в 1440-х годах. Описание он дает только для исландцев: «Я видел мужчин сильных и крепких. Их еда — рыба, и хлеб их — рыба, а питье — вода».

Смесь

«Сербы на языке римлян значат “рабы” [то есть лат. servus]… Это прозвище сербы носят потому, что они стали рабами императора ромеев» (Константин VII. Об управлении империей 32).

* * *

В 1167 году, когда император Мануил I Комнин направлялся в поход против Венгрии, на форуме Константина произошло нечто примечательное. На западной арке, ведущей на Форум, стояли две бронзовые женские статуи, одна из которых называлась Римлянкой, а другая — Мадьяркой. Римлянка упала, а другая осталась стоять — ужасное предзнаменование. Поэтому Мануил, пытаясь изменить исход войны, приказал восстановить статую Римлянки, а Мадьярку сбросить вниз (Никита Хониат. История 151).

* * *

Некий нубийский князь, возможно Лалибела, у которого в детстве на лбу был выжжен крест, по обычаю его народа, приехал в Константинополь, чтобы почтить его как город, откуда христианство пришло в его страну. Он рассказал, что его земля находится в ста днях пути к югу от Иерусалима. Он отправился в путь с шестьюдесятью соотечественниками, но к тому времени, когда он достиг Иерусалима, в живых осталось только десять человек, и лишь двое добрались до Константинополя. Его история упоминается только у французского автора Робера де Клари (Завоевание Константинополя 54).

* * *

Пока войско рыцарей IV Крестового похода стояло лагерем под стенами Города в 1203–1204 годах, историк и бывший премьер-министр Никита Хониат читал древнюю историю Диодора Сицилийского и делал пометы на полях своего экземпляра (Vaticanus graecus 130). В главах 5, 17, 4–18, 1 Диодор объясняет, что у гимнесиев, жителей Балеарских островов, на свадьбе все родственники занимаются любовью с невестой в порядке убывания возраста, причем жених делает это последним. Хониат написал на полях: