Византийская тьма

Тут даже Денис улыбнулся, а Андроник пришел в совершеннейшую ярость.

— Нет! Это бедные, малокультурные земли. В Каир хочу, в Багдад, в Индию! Дайте мне хотя бы один ящик патронов и пулемет!

Он остановился напротив кресла Сикидита и указал на него пальцем.

— Ты, чудотворец! А можешь ли ты пятью хлебами и семью рыбами накормить мне хоть тысячу человек? Можешь ли остановить развал, укротить нищету, отразить нашествие? Не можешь? Тогда, молю — сделай чудо, доставь мне из глубин пространства и времени хотя бы один пулемет!

«Опять он прав!» — пожал плечами Денис. Но он уже отключился от политических страстей. Он понимал, что тотчас же по приказу принца может быть отправлен домой… Домой! Как хотел он и ждал этого часа, изобретал, как бы ускорить возвращение. «Денис Петрович, где вы?» Сердце колотилось и замирало в предчувствии нелегкого пути, но как теперь тронуться в этот путь, если у него есть Фоти и у них будет ребенок?

Судьба снова железным кулаком стучалась в дверь.

3

В массивных торшерах курился киннамон, тягучий запах елея, сам подобный магическому стеклу, расплывался под сводами эргастирия. Принц уехал, с ним его свита. Несчастную Бьянку, освободив из хрустального гроба, свалили на телегу и увезли в пристанище доминиканцев, выяснив, что она католичка.

Сикидит с помощью своего горбатого умельца энергично разрисовывал каменный пол. Изобразил и магические круги, и сферы влияния планет, и души металлов, похожие на многогранные колокольчики.

Денис у него сидел в кожаном египетском кресле. «Постарайся расслабиться и заснуть», — наставлял чародей. Денис подчинился, лишь отказался наотрез принимать какие-либо снадобья внутрь. Но Сикидит и не настаивал. Все это было похоже на приготовления к операции в заурядной больнице.

— Нечистая сила! — ворчал чародей в промежутке между сериями заклинаний. — Я пятьдесят лет колдую без малого, а не видел ни малейшего признака того, что она существует. Должен быть мой опыт принят во внимание?.. А он, подай ему нечистую силу (наверное, он имел в виду принца), только нечистую силу и признает!

Горбатый помощник чародея уселся за печкой и там насвистывал на флейте, иногда очень похоже на визг трамвая на повороте. А то оставлял флейту и постукивал на маленьком там-таме.

И Денис чувствовал, что веки непроизвольно слипаются, а разум скован дремотой. А Денис все никак не мог решить всерьез — возвращаться ему туда, где его будут звать Денис Петрович, туда, в почти забытое «домой»?

А вчера уж под утро, оставив свой бред о дьявольщине, она обхватила его как потерянное и вновь найденное сокровище, блаженно что-то лепетала. Нет, никуда, никуда не уйдет теперь от него, не расстанется, будь что будет. Рассказывала сбивчиво со своими деревенскими словечками, как жили с матушкой Софией без возлюбленных своих мужиков, как ходили молиться, как ловили каждую весть о войне.

Агаряне, пронюхав, что в округе одни бабы, так и шмыгали вокруг с конями и пиками. Говорят, какой-то изменник открыл им тайные проходы через завалы и снова был налет. Они с матушкой бежали что есть сил, прятались в лесу. Но все обошлось. И она прижималась к нему, и каждая клеточка ее удивительного тела трепетала. «Твоя Свет-ка».

— Нет! — хлопнул Денис по ручке кресла. — Мой дом здесь!

— Ну, ну, спокойненько, — пробурчал Сикидит. — Не пьяней, не пьяней. Потерпи еще чуть-чуть.

Но когда со словами «авра-кадавра, авра-кадавра», что означает — сгинь, нечистый, сгинь, нечистый, он трижды, особым образом, перевернулся на каблуках, прошмыгал мимо и стал делать пасы, при этом заглядывал прямо в лицо ястребиными зрачками, Денис усмехнулся.

Честно говоря, несмотря на свой шутовской наряд — позолоченный остроконечный колпак и мантия с нашитыми звездами, — Сикидит был вовсе не смешон, а, скорее, страшен. Но Денис все-таки усмехнулся.

— Да ты что? — опешил чародей. — Ты что хулиганишь? Смеешься? Мне теперь придется снова вживаться в образ! Ах, сатана!

Денис хотел сказать: «Не уверен — не обгоняй!» — но стало ему все это вдруг как-то постыло, безразлично, и он закрыл глаза.

И колдун снова зашаркал ногами и завел свое «авракадавра», а Денис думал, как все это, в сущности, скучно, все это наследие веков.

— Сокройся, дух зла! — вещал тем временем Сикидит. — Се грядет Авваддон, владыка бесконечности. Математики, счетоводы, счетчики, приготовьте ваши абаки! Флейты, о флейты, больше звука сюда, в пространство! Пусть каждый звук приведет за собою число, пусть число привлечет за собою превращение. О, клубитесь, числа, о, творите хоровод представлений!

И, несмотря на все свое сопротивление, Денис почувствовал, как руки и ноги его немеют, да этот еще дурманящий киннамон.

Волшебные круги и сокружия поплыли и начали вращаться и совмещаться. Со сводов сходили астральные фигуры, Асмодей с пастью грифона, Рогозуб с оком, пронзающим, как рапира.

— Ынть! — командовал ими Сикидит. — Пфлырмбрыт (и еще какой-то набор дурацких слов), становитесь в ряд, генерозы!