Византийские исихастские тексты

Ни в чём созданном не выделено Единое. То, что одно от другого различается некоторым образом своего природного свойства, — этого нельзя не знать; а как они созданы, в этом одно от другого не отличается ни в начале, ни в конце своего бытия, как потому, что оно ограничено естеством, так и потому, что не есть истинно простое Единое. Ибо только одно есть в действительности несозданное как простое, как не имеющее ни начала, ни конца и безграничное, и потому бесконечное, а это именно есть Бог. Взирая на Него при участии и содействии животворящего Духа, ум, объединенный и упрощенный, будучи в боготворном устроении, все время получает приличествующее ему возрастание; и при этом он очень ясно понимает, что помимо Единого и без взирания к Нему в духе невозможно уму быть лучше. Это потому, что ум рассеялся, уступив многочастному миру и страстям, и, сообразно с этим, нуждается в премирной силе и, следовательно, в сверхъестественном Едином для взирания, чтобы, таким образом отвлеченный от частностей, он стал вне страстей и разделения, и чтобы так он мог достигнуть боговидного. Поэтому-то и Господь творит моление к Отцу, чтобы мы, верные, были едино[1434] во Отце и в Самом Сыне Духом и таким образом единое, как они сами суть Единое (не в плохопонятом смысле, конечно, как назвал Единое Савеллий), чтобы мы были, как и следует, усовершены и благодатию объединяющего Духа, и единовидным созерцанием в едином Боге. Вот в этом для нас, очевидно, действительно преуспеяние на лучшее, и это — конец и истинный и единственный покой. Поэтому завистливая и человеконенавистная демонская дружина, расточившая ум на почитание многих богов, к сожалению, рассеяла единство ума на заблуждение и не допустила его иметь представление о Едином премирном, для того чтобы, заставив ум, вопреки его природе, сосредоточиваться на служении, воззрении и разделении на многие [предметы поклонения], выставить его склонным ко всевозможным страстям и лжи вместо истины и добродетели. Поэтому-то Дух Святый завещает через пророка, говоря: «Приступите к Нему», то есть Единому, «и просветитесь»[1435], и ещё в другом месте: «Я Бог первый и Я по сих, и кроме Меня нет иного Бога»[1436], и опять: «Слыши, Израиль, Господь Бог твой — Господь един есть»[1437]. Ибо триипостасность Единого божества не разделяет единого господства, но и Три суть действительно точно Лица, и, с другой стороны, нисколько не менее Они Едино существом и силою, хотением и действием, и прочими существенными благами. Итак, служить единству Божию, и взирать, и, по силе, собираться к нему от многого — есть воля Божия, и преуспеяние ума, как открытие истины и божественной любви, и, следовательно, плод обожения.

Если ложь многочастна, а истина есть единое, то, следовательно, ум, простирающийся в Духе к Единому премирному, превосходящему все, к источнику [этого] многого, простирается к самой истине. Однако же ум не может стать свободным от страстей, если истина не освободит его[1438]. Следовательно, ум становится свободным от страстей, склоняясь и простираясь единственным образом к Единому премирному. Уму для бесстрастия, боговидного устроения и духовного сыноположения более всего приличествует свобода, а никак не рабство, потому что «раб», как говорит [слово Божие], «не ведает, что творит господин его»[1439]. Если же неведение свойственно рабу, то очевидно, что получивший в удел свободу знает тайны Отца и ему таким образом удалось взойти в благое и прекрасное достоинство сыноположения, ибо как незнание явно противоположно знанию, так, конечно, и положение раба явно противоположно сыновнему. И если незнающий есть раб, то знающий вовсе не раб, но свободный, или, так сказать, сын. Ибо и Дух истины, действительно освобождающий, Сам сынополагает Богу тех, в кого Он вселится. «Ибо, — говорит Он, — те, которые водятся Духом Божиим, суть сыны Божии»[1440]. Если же взирание на сверхсущественное Единое может быть свойством истины, истина же доставляет свободу уму, а свобода есть ясный признак божественного сыноположения, то нет никакого другого дара ни большего, ни приличествующего разумной природе более, чем этот дар сыноположения. Следовательно, было бы очень разумно и необходимо, чтобы, по мере сил, ум духоносно простирался, взирал и собирался к Единому премирному, то есть к Богу.