Византийские исихастские тексты

Поэтому и теперь, когда были захвачены в Фессалониках и привезены нам лукавые сочинения Акиндина, возглавившего ересь Варлаама после бегства последнего, необходимо и нам, письменно противопоставляющим [таковым сочинениям] истину, представить эти [наши аргументы] на суд (προοιστέον καὶ ταῦθ΄ ἡμῖν εἰς τοὐμφανές), чтобы как в этом году (τῆτες)[979] говорящий нечестивые [вещи] встретил сопротивление и был обличен нами в лицо на величайшем Соборе, так и письменно запечатлевающий их, постыженный нашими сочинениями в защиту истины, воздержался распространять своё зломыслие — по крайней мере, насколько это зависит от нас. Однако, [имея дело] с [человеком], недавно осуждённым Собором и не только не предпочитающим менять худшее на лучшее, но и пытающимся запечатлеть [свое] нечестие обширными писаниями, — с чего другого начать мне, как не с гласа велеречивого Исаии: «Горе пишущим лукавство, ибо пишущие лукавст во пишут, и что сотворят в день посещения»[980]? Дня Суда, который наступит для них не только когда Господь наказаний, по неложным богословам, «придет таким, каким Он явился или показался ученикам на горе, когда божество побеждало плоть»[981], но и теперь от нас в соответствии с почитаемыми отеческими наставлениями и познанием истины, отмеренной нам божественной благодатью. Ведь[982] поскольку они, испытывая нужду в подставных лицах, чтобы скрыть своё выступление против святых, вместо них воспользовались нами, то никто не мог бы по справедливости упрекнуть нас, что мы предпочли, а точнее, были вынуждены посильно разобрать и тщательно определить точную пробу соответствия правде выношенных этими — увы! — несчастными [людьми] поистине лукавых сочинений, посредством которых они принижают до создания сияние Единородного, которым Он блистал телесно на горе и облистал учеников; [сияние], которым Он обнажил пред глазами их «скрытый под плотью» чистый блеск божества[983]; [сияние], в котором Он как «Отец будущего века"[984] придет, дабы озарить сынов будущего века, а лучше, вселить [в них] (ἐμποιήσων)[985] постоянный и нескончаемый свет и соделать самих причастников оного света другими солнцами[986].

Глава 2. Что у Акиндина все словесное состязание [ стремится ] показать тварным сияние божественной природы, которым Господь облистал учеников на Фаворе

Этот-то свет — неприступный, нескончаемый, невечерний, безначальный, вечный, красоту будущего века, славу Отца (ибо мы веруем, что Сын придет во славе Отца) [и] ничуть не менее Духа (ибо одна слава Отца, Сына и Духа) — они опять бесчестят здесь своими представленными писаниями, — о, прелесть! — нечестиво пытаясь показать, что он тварен, и всячески изощряясь убедить [в этом] благочестивых. «Ведь единственный нетварный свет», — говорят они, — и нетварная слава — [это] природа Божия, но как будет нетварным свет, восcиявший на Фаворе, который не является даже природным символом?» И это при том, что, как все вы знаете, так мыслящие письменно отлучены едва лишь год назад (οὔπω πάνυ πέρισυ[987]) Соборным томом, и извержены из Церкви Божией, и, если не раскаются, отсечены от всей христианской полноты[988].