Византийские исихастские тексты

Итак, послушайте слова Ария, совершенно согласные с речами Акиндина против нас. Ведь подобно этому [Арию], называвшему Сына Божия созданием вопреки бывшим ещё тогда в избытке (τοῖς τε περιοῦσιν ἔτι τότε) и от людей родившимся[1014] отцам, нынче Варлаам и Акиндин говорят, противореча нам и святым, что светлость Божия тварна, и Арий тогда, похоже, испускал против чтивших вместе с Отцом и нетварного Сына те же самые слова, что теперь Акиндин против нас, говоря: «Кто слышал о двух нетварных, совечных, превечных богах или что один и простой, [сущий] над всеми Бог — двояк: один рожденный, а другой нерожденный, один низший (ὑποκείμενον) и вторичный, а другой больший и высший (ὑπερκείμενον), и один ставший так или иначе видимым и сшедший с небес на землю, а другой всегда невидимый и пребывающий на небесах?» Кто, имеющий ум и это слышащий, просто[1015] возвещаемое и в обширных словах[1016], хоть сколько-нибудь спокойно и с радостью стерпит и сможет не завопить изо всех сил против говорящих и пишущих такое? Те же речи (но не с теми же злоизмышлениями) мог бы сказать и Савеллий против разделяющих Ипостасями единого Бога. Но благодаря тому, что каждый из обоих[1017] — один разделяя, а другой плохо соединяя божество — послужил причиной составления и распространения святыми [отцами] слов то о разделении, то о соединении [божества] и возвещения посредством писаний единства и различия всецарственного божества; итак, благодаря тому, что они, хотя и принимались за бесполезное [дело], дали повод пишущим в защиту благочестия для обширных сочинений о различении божества, им удалось избежать окончательного забвения и неизвестности.

Так сообщники Ария клеветали и ложно доносили на Афанасия Великого как на зачинщика [спора], а не как на защищающегося поборника благочестия. Так Евномий полагает начало лукавым сочинениям под предлогом отвержения другими общепринятой истины о Боге, хотя сам был сильнейшим опровергателем [истины]. Так [едино]мышленники Нестория даже после оных Соборов и неопровержимых против них постановлений обвиняли приверженность Кирилла к спорам, и о его божественных сочинениях писали, как о новшествах, и, улучив удобный момент во время гражданского раздора при царствовании Зинона, повсюду разослали писания с требованием предать их огню.

Итак, Акиндин поддержал благородной рукой и вновь приобрёл искусство, восходящее к Евномию и подобным [еретикам] и под действием времени уже грозившее, было пропасть. Только Евномий опирался на одну половину прелести, а Акиндин отважно овладел обеими частями и держит под языком противоположные заблуждения, самостоятельно изобретя ещё и третье, новейшее, дабы превзойти предводителей нечестия не только [каждого] поодиночке, но и обоих [вместе]. Ведь когда он услышит, как святые ясно говорят, что даже сами ангелы не видят оной пресущественности, но [зрят] её светлость[1018], и что божество получило название не [от] природы, но [от] назирательной силы Духа[1019], и что Дух изливается и дается мерой[1020], в то время как изливается на верующих, и разделяется, и причаствуема ими не сущность Духа, а энергия[1021], — когда услышит таковое от нас, приводимое в доказательство взаимного различия [сущности и энергии], то этот несчастный называет здесь тварной божественную энергию, Сам Дух Святой, саму вечную силу Духа, саму единственно причаствуемую святым светлость оной пресущественности, ибо неотделима от Духа светлость и сила Духа, которая, обоживая блаженно сподобившихся ее, соединяет их с Богом и соделывает храмами Божиими[1022] как неотделимая от Духа. «Ведь жизнь», — говорит [Василий Великий], — которую Дух посылает в ипостась другого, Он не отделяет от Себя, но и Сам в Себе имеет жизнь, и причастные Ему живут боголепно, стяжав божественную и небесную жизнь"[1023]. А светлость божественной природы [есть] всецело божественная жизнь и причастность всяческому благу у достойных. Однако Акиндин говорит: «Если бы мы назвали нетварной и энергию, и сущность Божию, то, поскольку явно обнаруживается их взаимное различие, мы впадем в двубожие». Это и есть [тот аргумент], с помощью которого он пытается доказать, что мы почитаем двух божеств. Таким образом Варлаам и Акиндин, увы, впускают в свои души мнение Ария — первого, кто [за время] после Христа причислил Бога к творениям, — ибо и они соделывают Бога творением. Какая [разница], что [они несутся по] другой, но все-таки соседней дороге, если стремятся к той же самой пропасти нечестия?