Византийские Отцы V-VIII веков

2. В ереси Нестория святой Кирилл увидел отрицание преискреннего и онтологического соединения во Христе Божества и человечества, отрицание единого Христа, рассечение Его на «двоицу Сынов». И против этого он прежде всего и обращается, показывая те разрушительные выводы, которые подобным рассечением предопределяются и навязываются в сотериологии. Прежде всего он подчеркивает «неизреченное сплетение» и единство. И при этом разъясняет, что Сам Бог Слово является началом и сосредоточием этого единства — «мы говорим, что Само Слово, Единородный Сын, неизреченно рожденный из сущности Бога и Отца, Творец веков, чрез Кого все и в Ком все, на последок дней сих по благоволению Отца, принял семя Авраамово по писаниям, приобщился плоти и крови, т. е. стал человеком, принял плоть и сделал ее своею, родился плотью от Пресвятой Богородицы Марии». Иначе сказать, воплощение есть явление и действие самого Бога, есть усвоение и восприятие Им человечества, — Бог Слово есть единственный действующий субъект в акте воплощения, Сам Логос родился человеком от жены… В Несториевом истолковании святой Кирилл увидел своеобразный докетизм, докетизм в отношении к Божеству, точно воплощение только умопредставляется, точно только в нашем синтезирующем восприятии объединяется двойство во Христе… «Если, — рассуждает святой Кирилл, — Единородный Сын Божий, воспринявши человека от досточудного Давида и Авраама, содействовал его образованию (во чреве) святой Девы, соединил его с Собою, довел Его до смерти, и, воскресивши из мертвых, возвел его на небо и посадил его одесную Бога, то напрасно, как кажется, учили святые отцы, учим мы и все Богодухновенное Писание, что Он вочеловечился. Тогда вся тайна домостроительства, конечно, совершенно ниспровергается». Ибо тогда выходит, что не Бог снисшел и истощил себя до рабьего зрака, но человек возвышен до Божественной славы и превосходства. Тогда движение снизу, а не сверху… Напротив, святой Кирилл все время настаивает, что Христос не есть «богоносный человек» (о оо), носимый Бог или носящий Бога, но Бог воплотившийся… «Не человек воцарился в нас, но Бог, явившийся в человечестве…» Единородный стал человеком, а не только воспринял человека… Слово стало человеком, и потому един Христос… В этом единство Его жизни и Его дела. И только поэтому оно спасительно. Христос жил, пострадал И умер, Как «Бог во плоти» , а не как человек… «Мы исповедуем, — писал Кирилл с собором к Несторию, — что самый Сын, рожденный от Бога Отца и Бог Единородный, хотя и бесстрастный по собственному естеству, плотью пострадал за нас, по Писаниям, и в распятом теле бесстрастно усвоил Себе страдания собственной плоти. По благоволению Божию, Он принял смерть за всех, предав ей собственное тело, хотя по естеству Он есть жизнь и есть воскресение, — чтобы в собственной плоти, как в начатке, неизреченною силою поправ смерть, быть перворожденным из мертвых и начатком из умерших и открыть человеческому естеству путь к достижению нетления…» Это не значит, что страдание переносится на Божество. Бесстрастие и неизменяемость Божественной природы для святого Кирилла самоочевидны, и в воплощении неизменяемое Слово осталось и пребыло таково, каково есть, было и будет, не перестало быт Богом. Но «домостроительно» Слово плоть бысть, — и страдания принадлежат «собственному человечеству» Слова, которое не существует обособленно или само по себе… Оно принадлежит не себе, но Слову. Для святого Кирилла определяющим является понятие усвоения (о), намеченное уже святым Афанасием. Единосущное нам, воспринятое от Девы, тело Христа в таком же смысле является собственным Слову, в каком каждый из нас говорит о своем теле (о )… Понятие «усвоения» предваряет у святого Кирилла позднейшее учение о «воипостасности» человечества во Христе, развитое впоследствии Леонтием Византийским. Бог Слово родился от Девы, Он дал Кровь Свою за нас и «усвоил Себе смерть Своей плоти…» При таком понимании становится не только допустимым, но и необходимым отрицаемое Несторием и его сторонниками наименование Святой Девы Богоматерью и Богородицею… Ибо родившийся от Девы был Бог вочеловечившийся, а не человек, извне присоединенный к Богу.