Византийские сочинения об исламе

Она была женой его, и когда заподозрили её в [совершении] прелюбодеяния, он отослал её в дом её родителей. И несколько дней спустя, когда он сидел с ними, упал, [внезапно] схваченный демоном и извиваясь телом, так, что сидящие говорили: «[на него] сходит тяжелейшее откровение (χρησμώδημα)». И когда вскоре он пришёл в себя, они спросили, что он видел, и он ответил: «мне было ниспослано прощение Айше». И так, [будто] получив удостоверение от ангела в том, что она чиста, [опять] взял её.

XXI. Другое [вопрошание] о том, что даже из наиболее слабых мест Писания подтверждается христианское учение

Один из сарацинских богословов[80], уверенный в своем красноречии, собрав своих единоверцев, чтобы они дивились ему как непобедимому учёному, говорит епископу: «Я слышал, что ты хвастливо обещал, будто [готов] подтвердить христианство даже из того, что кажется в нём самым слабым».

Феодор же, зная смелость его, говорит: «Ты слышал правду».

Варвар: А если ты не сможешь этого, какое наказание ты готов понести?

Феодор: Не буду иметь права вести диспут [о вере] с сарацином.

Варвар: А если ты сможешь это, тогда я не буду иметь права вести диспут [о вере] с христианином.

Феодор: А другое наказание не согласишься ли понести?

Варвар: На что согласен ты, на то же самое и я.

Феодор: Нет, не на то же самое: ибо если меня ты заставишь умолкнуть перед сарацинами, то великую благодарность заслужишь от них. Тебя же, если даже ты будешь весьма красноречив, христиане не станут считать достойным чего-либо.

Сарацин же, посмеявшись над этим и дивясь откровенности епископа, говорит: «Давай, епископ, побеседуем».

Христианин: Ответь на мой вопрос.

Сарацин: Спрашивай, что хочешь.

Христианин: Какие есть виды людей?

Сарацин: Не знаю.

Христианин: Очевидно, что три: мудрые, посредственные и глупые.

Сарацин: Согласен.

Христианин: А есть ли из этих трех видов хоть один, признающий, что Бог распят?

Сарацин, как будто уже находясь в преддверии победы, без промедления говорит: «Ни одного».

Христианин: Поразмысли поосновательней, дабы ты не произносил необдуманных суждений и, ожидая победы, не оказался бы побежденным.

Сарацин: Я не беру назад [своих слов], — говорит он, — да не будет такого, чтобы когда-нибудь разумный, посредственный или глупый признал Бога распятым.

Христианин: Следовательно, по-твоему, христиане не являются людьми, [а ведь] среди них, разумеется, есть и мудрые, и посредственные, и глупые.

Сарацин, находясь в затруднении и раскаянии о поспешном ответе, остался пристыженным.

Христианин: Мы, христиане, являемся четвертой[81], или даже более, частью людей; и как же ты осмеливаешься утверждать, что никто из людей не признаёт Бога распятым?

Сарацин: А каким же образом ты говоришь: «Три вида людей признали Бога распятым»? Я нахожусь в недоумении, ибо мне не известна тайная причина этого признания.

Христианин: Как я обещал немного ранее, я докажу через то, что кажется тебе наиболее слабым у нас, что христианское вероучение [крепко] утверждено и [надёжно] подкреплено.

Сарацин: Докажи.

Христианин: Чтобы не рассматривать в своей речи всё по отдельности, я постараюсь дать тебе общий очерк. Итак, представь, что вы — властители десяти народов, имеется в виду, идолопоклонников: один над эллинами, один над римлянами, один над франками и другие над остальными [народами]. Внезапно перед вами появился человек, чужеземец, нищий и неприметный с виду, и с большой дерзостью возглашает вам всем: «Почему вы заблуждаетесь, люди, предпочитая благочестию нечестие?»

Вы же, естественно, отвечаете [ему]: «А каково, несчастный, то благочестие, которому мы предпочли нечестие?»

Он же говорит: «Служить Богу Распятому — это и есть подлинное благочестие».

Вы, услышав и скрежеща зубами, пытаетесь его убить, но не можете и снова вопрошаете: «Скажи же нам, изложи яснее эту свою невероятную проповедь».

Он говорит: «Сын Божий, сойдя с неба, воплотился от жены и, став человеком, возрастал как младенец; искомый врагами бежал в Египет, а по возвращении оттуда был схвачен; Его заушали, на Него плевали, били по голове Его тростью, облекли Его, издеваясь, в багряницу, возложили на Него терновый венец, распяли, поили уксусом, пронзили бок Его копьем. Он же возопил: Боже Мой, Боже Мой!для чего Ты оставил Меня? (Мф 27:46), и испустил дух, и в могиле, будучи мёртвым, был сокрыт». [Но] он далее не сказал: «И тридневен восстал от гроба», чтобы не показалось, будто он вводит слушателей в заблуждение как многословный обманщик.

Услышав это, вы отвечаете: «О чужеземец! Никто и никогда не казался более неразумным, чем ты. Кроме того, каковы заповеди Претерпевшего такое тем, кто уверует в Него?»