Византийские церкви и памятники Константинополя

Замечательна и характерна, напротив, хроника построек при Романе III Аргире (1028 – 1034) и Зое: кроме переделок в церкви Богородицы Влахернской, возобновления приютов, водопроводов и проч., Роман, задавшийся обычною манией времени, построил (1031 – 4) громадный мужеский монастырь во имя Богородицы, прозванный t%hv Peribléeptou – «прекрасных видов» в кв. Триаконтафилла (нынче перестраиваемый армянский монастырь Сулу), по триумфальной дороге к Золотым воротам, следы которого ныне отыскиваются выше квартала Псаматии. Известно, что для громадных зданий монастыря, его украшений и содержания многочисленной обители не только истощены были средства государства, но и для населения вся постройка осталась памятною всякого рода тягостями. Клавихо, посетивший Византию в 1403 г., видел этот монастырь «Peribeliko» и оставил нам любопытное его описание. По его словам, при входе в церковь был большой двор с кипарисами, ореховыми деревьями, вязами. Самая церковь была снаружи украшена различными изображениями и фигурами (т. е. сценами иконописными и ликами), сделанными золотом, голубою и многими другими красками. Это мозаическое украшение фасада доселе известно было нам только на старинных церквах Италии. Налево от входа внутри было много картин, между которыми одна изображала Богородицу, а по сторонам ее императора и императрицу (имп. Михаила VIII, Феодору и сына их Константина). У ног Богородицы были представлены тридцать замков и городов с подписями их имен по – гречески. Говорят, что это все владения монастырские, пожалованные церкви императором Романом, здесь погребенным. Еще ниже были повешены грамоты, писанные на стали (?) и снабженные восковыми и свинцовыми печатями. Корпус церкви был круглый, имел пять алтарей, и главная зала была окружена тремя нефами; плафон ее был мозаический. Клавихо видел и порфировые саркофаги Романа и Никифора Вотаниата, хотя лишенные золота и камней, их украшавших, и десницу Иоанна Предтечи, перенесенную в 1484 г. на Родос, затем на о. Мальту и в Гатчину. Он сообщает также легенду о том, что у десницы недоставало указательного пальца, будто бы потому, что когда она находилась еще в Антиохии, во времена языческие, несчастный отец спас свою, обреченную на съедение злому дракону, дочь, бросив святой перст в его пасть и тем умертвил чудовище. Был в церкви также крест в локоть, обделанный в резную раку, покрытую золотом и сделанный из древа Креста Господня, еще во времена св. Елены. Вне церкви был открытый портик[135], замечательно хорошей работы, в котором находилось много исторических картин и, между прочим, одна, изображавшая древо Иессеево: это генеалогическое дерево было исполнено мозаикою с таким совершенством, «что, если кто видел эту работу, тот ничего не видел удивительнее». Для нас же любопытно и то, что здесь мы встречаем древнейший византийский оригинал сюжета, столь известного потом в западной иконографии[136]. Большая и высокая трапеза была также украшена по сводам мозаикою, с изображениями из Протоевангелия, жизни и чудес Спасителя до Его крестной смерти. Сестра пресловутой Зои и также известная в Византийской истории Порфирородная Феодора основала монастырь во имя 9 сил небесных – Еннеа Клисия, за Ипподромом (Влахернским)[137], близ Костантинова дворца, как указывает Стефан Новгородец[138] «ту жь есть двор, нарицается: палата правоверного царя Константина; а стены его велики, стоят высоко вельми, выше городных стен, велику граду подобны, под Гипподромием стоят при море». В этой церкви была, как говорит Стефан, статуя Христа: «ту Христос вельми гораздо аки жив человек, образно стоит, не на иконе, но собою стоит». Диакон Игнатий[139], описывая эту Девяточинную церковь при Константинове дворе, упоминает о ее чудных колоннах, в которые можно было смотреться, как в зеркало. Мозаики церкви упоминает Бондельмонти. Михаил IV Пафлагон (1034 – 1041) расширил и снабдил роскошными постройками Космидион, где и умер. Наконец Константин Мономах (1042 – 1053) известен постройкой монастыря великомученика Георгия в Мангалах, между прочим, как потому, что все сооружение было особенно пышно, несмотря на тройную перестройку с основания, снабжено террасами, цветниками, аллеями, фонтанами и бассейнами, приютами, трапезами, так отчасти и потому, что самое место постройки было избрано намеренно императором по близости от дома известной Склирины, которую Мономах мог таким образом посещать под благовидным предлогом.