Византийский двор

Но, глубже вникая в историю древней империи, Влад пришел к выводу, что тема византийских меньшинств его интересует не так сильно. Куда больше занимает другое: взаимоотношения государства и церкви в империи.

Стало очевидным, что тему диссера нужно менять самым коренным образом. Все это назревало подспудно, день за днем. В переписке и телефонных разговорах с Девидом они до сих пор обходились обтекаемыми фразами. И вот теперь Влад поехал на очередную встречу в Лексингтон, где у него с научным руководителем состоялось открытое объяснение, и вопрос о необходимости поменять тему был поставлен ребром.      

Домой он сегодня вернулся поздно вечером, уставший и раздраженный. Когда ехал из аэропорта, на шоссе еще и попал в большую пробку.

Сейчас он сидел на кухне, за столом, пил пиво и возмущался:

– Этот кентуккийский хрыч не согласен, чтобы я изменил тему, – Влад глотнул пива и взял с блюдца парочку миндальных орешков. – Ну не сука скажи? Я ему объясняю, что военнопленные, секс-меньшинства и феминистки меня не сильно занимают. Мне больше хочется разобраться в том, как власти Византийской империи строили свои отношения с церковью. А он мне в ответ: дескать, это не современно, не актуально. Да, я согласен, это не актуально в Штатах и Западной Европе, где государство и церковь давно отделены друг от друга – де-юре и де-факто. Но для Православной церкви это и поныне остается одним из самых болезненных вопросов. Ты только посмотри: кто эти церковные иерархи и епископы в сегодняшней России? – Льстецы, трусы, хапуги! Жалкие марионетки путинского режима во главе со своим холуем-патриархом! Да таких духовных пастырей – к-ху!.. – Влад закашлялся, крошка ореха застряла в горле. Помолчал недолго. – А этот кентуккийский хрыч говорит: не современно! Скорчил мне кислую мину и промямлил, что он-де в этой области не специалист и что в таком случае мне лучше сменить руководителя. Посоветовал обратиться к Джону Хелдону, из Принстона. Дескать, Хелдон – византинист высшего класса, сможет со мной работать по этой теме. Но ведь знает же, что в Принстон меня не возьмут.   

Галя сидела за столом напротив мужа. Слушала  не перебивая. Иногда брала с блюдца орешки и тоже бросала себе в рот. А порой делала короткие глотки из Владовой бутылки пива.     

– Ты пьешь пиво из горла точно как Сашка, – шутя заметил Влад, когда Галя поставила на стол бутылку и облизала с губ белую пенку.

– Я знаю. Знаю, что твой Сашка мог залпом выпить целую бутылку водки, – ответила Галя. За годы совместной жизни она слышала многое о бывших киевских друзьях Влада и об их «удивительных» способностях.      

– А-а... Зря я вообще взялся за диссертацию. Пять, а то и шесть лет каторжной учебы... И кем я потом стану? Преподавателем истории в колледже? Или буду побираться  в надежде получить стипендии и гранты постдока? Не лучше ли просто читать книги в свое удовольствие? И никому не доказывать, что современно, а что нет.

Галя – в сиреневом легком платье, с открытыми руками. Чутко уловила по интонациям в голосе мужа, что его раздражение потихоньку спадает. В его глазах уже блеснул огонек желания... Она тоже успела соскучиться по нему, хоть Влада не было всего лишь три дня.     

– Куда еще можно обратиться, кроме Принстона? – спросила она.       

Женское чутье подсказывало Гале, что несогласие студента с профессором по теоретическим вопросам перешло на личности, задело амбиции обоих. Еще закончится тем, что вся Византия накроется медным тазиком. И Влад не станет профессором! Не получит степень. Останется безликим библиотекарем. И их семейная жизнь, наконец обретшая стабильность, снова медленно начнет сползать в ад.

– Не знаю, куда еще можно обратиться. Можно попробовать в наш, Чикагский университет, там новый постоянный профессор на кафедре.        

– А что насчет Западной Европы? Или Украины? Ведь докторскую диссертацию можно защищать и там.        

– Теоретически можно. Но потом придется проходить бесконечную процедуру подтверждения научной степени. В общем, нужно все хорошенько разузнать.        

На часах стрелки приближались к двенадцати. Завтра всем рано вставать: им – на работу, сыну – в школу.         

– А как поживает наш гений? Наш великий художник и музыкант? – поднявшись, Влад подошел к жене, сзади обеими руками обнял ее голые плечи. Прикоснулся своей небритой щекой к ее волосам. Запах, запах ее тела, ее волос все так же волнует его, как и пятнадцать лет назад...

– Матюша – прекрасно, – Галя отклонилась назад, прикрыла глаза. Вдруг с досадой вспомнила о том, что за всей суетой забыла поменять постельное белье на их кровати и у ребенка. – Сегодня он мне дал тетрадь со своими рассказами. Я прочла и просто обалдела.         

– Что же он там такого написал?

– Он сочиняет короткие истории. У него есть свои литературные герои:  мистер Матвей и его друг – черный Кот. Они вдвоем с Котом постоянно попадают в разные забавные ситуации. У нашего сына писательский талант, надо его обязательно отдать в литературную студию, – заключила Галя, вставая со стула. Развернулась к Владу лицом, обвила его шею руками...