Византийский узел

– Храни вас бог, дети мои! – Осенил крестным знамением священник пришлых. Лупус, отстав, отвернулся в сторону, его лицо перекосила гримаса отвращения.

– Прошу отведать пищу в нашем доме, – предложила хозяйка.

Быстрая скачка и приближение Горзувитов разбудили в памяти комита воспоминание об отдыхе в провинциальном семействе, тонкий запах благовоний и почти забытый запах женщины, исходивший от хозяйки дома. «Доберемся до Константинополя, сдам волчонка с рук на руки и отдыхать, сниму сразу двух порнай. Сниму на сутки, пусть изнасилуют до полного изнеможения, уж слишком долго я задержался в походе!» – мысленно загадал себе Лактрис.

Лупус на скаку догнал комита, повышая голос до крика, обратился к предводителю:

– Чувствую близкую погоню, комит. Попадется на пути деревня, хижина или любая другая халупа, оставь со мной десяток воинов, а сам следуй дальше. Мы вас потом нагоним.

Василий кивнул, не сбавляя скорости движения, окликнул стратиота из второй кентархии:

– Альбикерий!

– Я, мой комит! – Воин в ламинарном доспехе, в остроконечном шлеме, с краев которого спадало кольчужное полотно на плечи и лицо, пристроил бег своей лошади бок о бок с конем комита.

– Останешься с декархией у ближайшего жилья. Поступаешь в распоряжение господина Лупуса, считай, что приказы, отданные ним, это мои приказы.

– Слушаюсь, комит!

Уже через две версты отряд прошел мимо хижины, приткнувшейся к горному кряжу. Переправился через мелкую, каменистую речку, пропилившую себе дорогу через горы к морю, берега которой между скалами поросли ветвями светло-зеленой растительности. Остановившись у тропы, поднимающейся к жилищу, Альбикерий подал команду:

– Спешиться!

Обратился к колдуну, разминавшему ноги после долгой скачки.

– Какие будут указания, дорогой Лупус?

– Проверьте хижину. Если там есть люди, свяжите их. Они мне нужны живыми.

– А если здесь живут греки?

– Не имеет значения, кто здесь живет! Исполняйте.

Выражения лица из-под кольчужной полумаски десятника не было видно, но голос выдал недовольство приказом.

– Пошли! – распорядился декарх; доставая из ножен меч, прикрыл левый бок каплевидным щитом синего цвета с белой каймой по краю.

Цепочка воинов потянулась друг за другом по тропе вверх к хижине. На скромном пяточке у жилья, утопающего в зелени высоких деревьев со стороны гор, дымил сложенный из камней очаг, на огне грелся закопченный казан, в нем вкусно пахло варево. Из открывшейся двери хижины навстречу византийцам вышла загорелая, ещё довольно не старая женщина. Увидав гостей, от неожиданности прикрыла рот ладонью, глуша готовый вырваться крик. Не долго соображая, двое воинов повалили ее у входа и сноровисто связали за спиною руки.

– А-а-а! – прорвался крик. Альбикерий, оказавшийся рядом, предполагая громкую истерику, влепил женщине чувствительную пощечину. Голова запрокинулась от жесткого шлепка.

– Как тебя зовут? – склонился над ней декарх.

– Таис. – Женщина расширенными, полными слез глазами смотрела на маску воина.

– Декарх, в хижине никого больше нет, – доложил один из воинов.

– Хорошо! Ты одна здесь живешь, Таис?

– Нет.

– Где остальные?

– Муж и сыновья пасут коз и овец на пастбище в горах. Придут вечером.

Дикарх приподнялся с колена, распределил воинов:

– Игнатий, Феоклит, подниметесь на три сотни шагов вверх по тропе. Кто появится, вяжите. Ипато, спускайся к морю, уйдешь на двести шагов в ту сторону, откуда мы пришли. Заметишь приближение неприятеля, беги скорее сюда. Остальные будут находиться здесь. Лошадей не расседлывать. Господин Лупус, хижина в вашем распоряжении.