Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

По связи с норманнами в истории Амата в разных местах рассеяны известия о греках, отношениях к ним норманнов и вообще о делах византийских. Те известия, которые читаются в 7–й кн. (сношения Роберта Гвиска–ра с византийским двором по вопросу о брачном союзе), не требуют оправдания, так как самая взыскательная критика не заподозривает достоверности известий, содержащихся в 7–й кн. Относительно же известий о византийских делах, записанных в первых книгах, нужно заметить, что на них в меньшей степени должны были отразиться последствия тенденциозности автора. Византийское правительство не было враждебно к Ка–синскому монастырю и в этом отношении не похоже было на владетелей Ломбардии, князей Капуи, Салерно, графов Марсийских, Аквинских, маркграфов Киэти, которые не только враждовали с норманнами, но приходили в столкновение с Касинским монастырем и монахами. Византийское правительство, напротив, проявляло относительно монастыря знаки расположения, присылало подарки, оказывало услуги, и Амат не имел побуждений неблагосклонно смотреть на греков. Сведения о Византии, сообщаемые Аматом, вследствие этого выигрывают по сравнению со сведениями об итальянских княжествах и графствах; подозревать в них намеренное искажение было бы несправедливо. Но если в одном отношении они стоят выше, то уступают в другом; почва, на которую они опираются, иногда бывает не столь прочна, как почва для сведений о делах итальянских. Последние совершались на глазах, поблизости к монастырю, у автора были надежные свидетели, поприще же действий из области византийской истории было сравнительно более отдаленно и источники сведений менее определенны. Отсюда в сведениях некоторая сбивчивость и темнота.[279]

При пользовании Аматом не нужно упускать из внимания и того обстоятельства, что мы имеем дело не с оригинальным текстом истории, а с переводом, который сделан не везде буквально, но с сокращениями в одних местах, с дополнениями в других, притом же с дополнениями иногда крайне неудачными, особенно о лицах и событиях, касающихся Византии.[280] Все такие изменения следовало бы строго выделить, прежде чем избирать Амата в руководители. К сожалению, опыт доказал, что эта задача не так легка, как может показаться с первого взгляда.[281]

5) Хроника Касинского монастыря Льва,[282] касинского библиотекаря, впоследствии (XII в.) епископа Остийского, младшего современника Амата, написана по поручению касинского аббата Одеризия (преемника Де–зидерия) и, согласно с главной задачей — изложением истории монастыря, начинается с основания Монтекасино и доводитсядо 1075 г. (окончить хронику автор не успел). Хроника не ограничивается узкой сферой монастырских дел, но касается многих лиц, стоявших в известном, хотя и отдаленном, отношении к монастырю, в том числе норманнов и греков. В ней автор в хронологическом порядке применительно к январскому летосчислению[283] излагает события, руководствуясь разнообразными источниками:[284] личным опытом, рассказами очевидцев (в том числе аббата Дезидерия и Яквинта), разными документами из монастырского архива (в том числе реляцией послов папы Льва IX о сношениях Рима с Константинополем), «Диалогами» Дезидерия, письмами Петра Дамиани, «Историей» Амата и каким–то неизвестным сочинением, может быть, древними касинскими анналами.

Известия о греках и их отношениях к норманнам Лев почерпнул для своей хроники в ее окончательном виде[285] у Амата.[286] Показаниями Амата о более ранних событиях он пользовался с осторожностью, внося из другого, неизвестного источника, подробности, изменения и поправки,[287] относительно же событий с 1040 г. доверял показаниям Амата вполне, и если делал дополнения (на основании свидетельства очевидцев), то лишь фактами, незатронутыми Аматом, оставляя факты, сообщенные последним, без изменения. Такое отношение к Амату показывает, что Лев Остийский не чужд критики и заботился о достоверности рассказа. Действительно, как о норманнах и греках, так и о других предметах, составляющих содержание его хроники, он пишет согласно с истиной, басен не допускает, и если какие легенды внес в первую редакцию хроники, то во второй их выбросил. Поэтому исследователи справедливо высоко ставили значение этого памятника. Значение его для истории Византии и византийского владычества в Италии не ослабляется даже тем обстоятельством, что в нашем распоряжении есть теперь история Амата — главный его источник; хроника Льва, пользовавшегося оригинальным текстом истории, может служить для проверки имеющегося в наших руках перевода. Дополнения, заимствованные из неизвестного источника и из показаний очевидцев, чрезвычайно ценны.