Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

На Константинопольском патриаршем престоле в промежуток времени от 1025 до 1081 г. сменилось пять патриархов. За несколько дней до смерти императора Василия II (последовавшей 15 декабря 1025 г.) умер Константинопольский патриарх Евстафий. Одним из последних актов державной воли императора было назначение ему преемника. Василий II назначил патриархом игумена Студийского монастыря Алексия, который навестил тогда болящего императора с честной главой Иоанна Предтечи. Император отправил своего первого министра, протонотария Иоанна, интронизовать Алексия, а сам в тот же день, вечером, скончался.[2342] Об участии собора в избрании Алексия ничего не известно, его, очевидно, и не было, иначе враги Алексия не имели бы основания выдвигать против него впоследствии обвинение в том, что он вступил на престол не по каноническим правилам — обвинение, которого патриарх по существу не опроверг. Пять императоров сменилось в патриаршество Алексия. При первом, Константине VIII, Алексий спокойно занимался устроением церковных дел, встречая себе содействие у императора,[2343] второй, Роман III Аргир, находился в хороших к нему отношениях и обнаружил это щедрыми дарами в пользу Великой церкви, с которой был связан воспоминаниями от того времени, когда он занимал в ней должность великого эконома, — зная нужды Великой церкви и ее клира, он тотчас по вступлении на престол распорядился, чтобы ежегодно выдаваема была из государственной казны субсидия на этот предмет в количестве 80 литр золота, а впоследствии еще восполнил свою жертву, повелев украсить капители колонн Великой церкви золотом и серебром.[2344] Но при третьем императоре, Михаиле Пафлагоне, у Алексия начались столкновения с государственной властью. Отношения получили натянутый характер с самого момента вступления Пафлагона на престол. Патриарху, без сомнения, небезызвестна была предосудительная связь его с Зоей при жизни первого ее мужа, до ушей его могли доходить и слухи о кознях, устраиваемых против приверженного к Церкви и столько для нее сделавшего[2345] Романа III. Поэтому неудивительно, что когда 11 апреля 1034 г., поздно вечером, он был позван во дворец от имени Романа III, придя же туда, нашел императора мертвым, — вместо того увидел приготовления к брачной церемонии Зои с Михаилом, он был неприятно удивлен и колебался обвенчать их. Историк замечает, что Иоанн Орфанотроф, истинный виновник всей интриги, вместе с Зоей убедил патриарха совершить брачный обряд, дав 50 литр золота ему и 50 клиру.[2346] Этот подарок на первый взгляд может показаться подкупом, но не следует забывать о существовании у византийских императоров обычая делать подарки Великой церкви в день коронации и о том, что патриарх, помимо всякого подарка, принужден был бы уступить силе необходимости, тем более что в крайнем случае могли бы обойтись и без его согласия; в среде придворного духовенства, которое хотя и находилось под юрисдикцией патриарха, однако же в материальном отношении не было от него зависимо, получая содержание от казны, императорская чета всегда могла найти лиц, готовых повенчать не только второй, но и третий брак, — позднее история Мономаха ясно это доказала. Как бы то ни было, тень неприязни была наброшена, двор был оскорблен, немалую долю обиды Иоанн Орфанотроф принял на свой собственный счет и, может быть, здесь лежал один из мотивов, побудивших его начать интригу против патриарха.