Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

В царствование Вотаниата, при столкновении со сферой политических вопросов, патриарх Косьма по-прежнему или стушевывается, предоставляя действовать другим, или действует как пассивное орудие в руках других. Пожертвования Вотаниата в пользу церквей и монастырей,[2434] возвращение церковных украшений и драгоценностей, взятых прежним царем и найденных Вотаниатом во дворце, возвращение, наконец, скал[2435] ^— все это было знаком внимания и благодарности не к патриарху, а к церковной, приверженной Вотаниату партии и формальным свидетельством несолидарности политики с политикой предшествующего царствования. Когда после смерти своей жены Бердины Вотаниат задался мыслью жениться на Евдокии или Марии, решившись во всяком случае на дело непристойное, так как у Евдокии уже было два мужа, а у Марии оставался в живых первый муж, и когда наконец свою мысль он осуществил, сочетавшись браком с Марией, подвижник-патриарх как бы не существовал, и слово его безмолвствовало при этом вопиющем оскорблении общественной нравственности и церковных узаконений. Евдокию отклонил от замужества не патриарх, а какой-то знаменитый в то время монах; священник, обвенчавший Вотаниата с Марией, был, правда, лишен сана, но и при этом действии совершенно не упомянуто о патриархе, — очевидно, оно исходило от патриаршего синода или вообще от лиц, ведавших делами за патриарха и от имени патриарха.[2436] Во время взятия Константинополя Алексеем Комнином патриарх Косьма выступает на сцену: в решительный момент, грозивший ужасным кровопролитием и разрушением всего предприятия Комнинов, он убеждает Вотаниата отречься от престола и уступить, но поступает так не по своей инициативе, а по внушению кесаря Иоанна,[2437] того самого, который более всех содействовал браку Вотаниата с Марией и в данном случае хлопотал не о том, чтобы предотвратить пролитие человеческой крови (мотив, вложенный в уста патриарха), а чтобы спасти дело свое и своей клики.

Патриарх Косьма и сам сознавал свою непригодность для того поста, на который волею судеб он был поставлен. Едва ли не самый практичный шаг из всего времени его патриаршествования, продолжавшегося 5 лет и 9 месяцев, был тот, когда он, спустя месяц с небольшим после вступления Алексея Комнина на престол, в середине мая 1081 года, сказал своему служке: «Возьми Псалтырь и следуй за мной», — и отказавшись от управления, ушел в монастырь Каллия, откуда, несмотря на неоднократные приглашения, не согласился возвратиться к прежней ответственности и несродной ему должности.[2438] Патриарх Косьма закончил собой наш период, подобно тому как патриарх Алексий начал его.

Точный перечень епархий, входивших в состав Костантинопольского патриархата в XI в., труден и даже едва ли возможен, вследствие отсутствия списков кафедр, относящихся к этому периоду. Следуя наиболее пригодному списку, усвояемому в надписании Льву Мудрому,[2439] а в действительности, как показывает его содержание, явившемуся в 10841140 гг., укажем по порядку епархии и относящиеся к ним исторические данные от XI в.

Митрополии, подчиненные Константинопольскому патриарху.

1) Кесария Каппадокийская. При Константине Дуке и патриархе Ксифилине Кесарийским митрополитом был Марк, большой ревнитель Православия, защитник греческой национальности, противник армянского исповедания и враг армян. Свое настроение относительно армян он наглядно выразил, дав своей собаке кличку «армен» (армянин), — поступок несколько неприличный и крайне неосторожный, стоивший жизни Марку Кесарийскому.[2440] Неназванный по имени Кесарийский митрополит упоминается в синодальных определениях патриарха Ксифилина от апреля 1066 и марта 1067 гг.;[2441] при Михаиле Парапинаке, за несколько дней до взятия Кесарии турками, скончался митрополит, по имени тоже неизвестный.[2442]

2) Ефес. При патриархе Алексии митрополитом Ефесским был Кириак, подписавшийся на обоих синодальных определениях 1027 и 1028 гг.[2443]