Византийское наследство

— Против нас, господа генералы, сам визирь Иваззаде Халиль-паша, в сражениях раньше победами не отмеченный. Армия у него более ста пятидесяти тысяч человек, из них пехоты около трети. Янычарский корпус оной инфантерии до десяти-двенадцати тысяч, остальные сипахи и башибузуки. Конница наполовину татарская, значительная часть крымчаки Девлет-Герея, остальные из тех орд, что мы рассеяли в марте и изгнали за Дунай. Теперь они надеются вернуться в свои разоренные кочевья!

— Недорубленный лес завсегда вырастает, — бросил с места генерал-поручик Суворов, и Петр Александрович только поморщился на столь открытый упрек командира дивизии.

Вот только крыть в ответ нечем — если ногайские орды едичкулов и жамбуйлукцев были застигнуты врасплох по подсохшей степи войсками фельдмаршала Миниха и истреблены чуть ли не целиком, то нехватка легкой кавалерии в Дунайской армии сыграла негативную роль. Рассеяв едисанцев, что в марте пошли в набег на Подолию, Румянцев упустил время и преследование сорвалось. Потому сумевшие уйти налегке, побросав кочевья и скот, но забрав семьи, едисанцы объединились с буджакцами, и за Дунаем эти две орды дождались прихода султанской армии.

— Тогда мы его снова дорубим и пни выкорчуем, — бросил в ответ Петр Александрович, и внимательно посмотрел на командиров дивизий — генералы Олиц и Племянников старше по возрасту, давно перешагнувшие пятидесятилетний рубеж, Суворов моложе на несколько лет.

Однако император Иоанн Антонович к нему открыто благоволит, как и графу Брюсу, что командует артиллерией. Кавалерия под началом генерал-поручика Петра Салтыкова, сына старого фельдмаршала, победителя пруссаков под Кунерсдорфом.

Всего в Прутский поход отправились до сорока тысяч войск, две трети которых составляла отлично обученная и хорошо вооруженная инфантерия. Кавалерия превосходная, вот только у турок ее раз в семь больше. Вся надежда на артиллерию — полковую, что будет действовать в рядах батальонов, и полевую, которую установили на батареях, дабы сосредоточенным огнем расстроить неприятельскую пехоту и конницу, и всячески уничтожать вражеские орудия.

К сожалению, не удалось выпросить дополнительные подкрепления, а потому ослабить главные силы в момент генерального сражения с турецкой армией. Несколько достаточно сильных отрядов пришлось оставить в тылу, обеспечивая необходимый подвоз продовольствия и фуража и охраняя коммуникации армии.

Некоторое подкрепление могло прибыть вскорости от генерал-аншефа Панина. Под Бендерами действовал двадцатитысячный корпус под его командованием, и оттуда примчался гонец с пакетом — бригада кавалерии и три батальона пехоты вышли спешным маршем. Однако выделить больше сил Панин не мог — ослаблять осаду замка нельзя.

Наоборот, требовалось немедленно вырвать эту занозу, что неприятно торчала в тылу, и внушала туркам надежду, что крепость удастся деблокировать. А потом общими турецко-татарскими силами изгнать русских из пределов Крымского ханства, что раскинулось по северному Причерноморью от Дуная до Кубани.

Крымская армия фельдмаршала Миниха наступала активно и решительно. Главные силы имели коммуникации по Днепру, где задействована многочисленная речная флотилия, обеспечившая подвоз. Турецкая крепость Очаков, запиравшая Днепровский лиман, была взята штурмом, решительным и кровавым, в ходе которого османский гарнизон полностью перебит разъяренными русскими солдатами.

На Крым наступал сильный корпус князя Долгорукого, что еще в войне 1735–1739 годов с турками, получил от Миниха офицерский шарф в качестве награды для того солдата, кто первым взойдет на крепостную стену Перекопа. И теперь князь яростно жаждал второй раз ворваться в Крым и окончательно довершить давно начатое дело.

Благо Еникале-Керчь второго дня мая дерзкой атакой захватил десант генерал-майора князя Щербатова, что был высажен кораблями Азовского флота контр-адмирала Сенявина. В феврале этот представитель славного рода русских моряков начал спешное восстановление Таганрога, как военного порта, что категорически запрещали условия заключенного тридцать лет назад мира с Оттоманской Портой

Во время паводка при помощи командора Яна ван Кингсбергена, принятого на русскую службу голландца, провел через устье Дона на камелях четыре линейных корабля и десяток бригов. А почти полсотни скампвей, ботов и дуббель-шлюпок, построенных на верфях в Воронеже, прошли сами через мелководье и песчаные наносы.

О начале активных действий русского флота Румянцев узнал только вчера — к Днепровскому Лиману подошли два русских брига, а из Очакова к нему Миних немедленно направил гонцов с этим радостным известием. Теперь можно было надеяться, что под прикрытием больших кораблей весельные суда смогут прорваться в Дунай, разгромить турецкие флотилии, и обеспечить дальнейшие действия его армии.

Но нужно сегодня нанести поражение турецким скопищам, причем такое, от которого они не смогут оправиться…