Читаем Византийское наследство полностью

Византийское наследство

Король задумался, и чем больше он размышлял, тем находил предложение Иоанна очень выгодным. Торговля с востоком давала большие доходы, а союз с Венецией позволял вести борьбу с Австрией почти на равных — ведь та несомненно усилится за счет оторванных от Оттоманской Порты Боснии, Герцеговины и валашских княжеств.

Война неизбежно будет, не сейчас, чуть позже — баварский трон опустеет, и свои интересы на него придется отстаивать оружием в споре с Веной. И делать это лучше в союзе с Венецией, и желательно с Польшей и Россией — их есть чем заинтересовать в случае победы. Но то дело будущего, а сейчас надо думать о настоящем.

— Пока идет крестовый поход, границы участников Священной лиги будут нерушимыми. А уж потом можно и пересмотреть кое-какие условия. Нужен флот?! Ерунда — русские его построили, что помешает сделать это и нам, благо есть ганзейцы, а они пусть и торговцы, но мореходы. К тому же помогут венецианцы — а я им гарантирую сохранность земель на Адриатике. И главное — Англия мой союзник — поможет мне создать свой флот на Балтике, в противовес русскому и датскому.

Король посмотрел на другую карту — на ней была изображена огромная Оттоманская Порта. А раз будет объявлен крестовый поход, то Франция не станет явно выступать на стороне турок, а значит, есть возможность прямого участия в разделе османской державы. И это в первую очередь Сирия — цель похода Фридриха Барбароссы. Иоанн признает за ним претензии на нее, но требует строго соблюдать права православных.

— Я буду участвовать в походе, как только получу Албанию! Русские и англичане помогут перевезти войска, а потом подумаем и про Палестину. Но сейчас албанцы меня занимают больше…

— Мой король! Барон Остен-Сакен!

— Зови, я его всегда жду!

Ответив секретарю, Фридрих немедленно закрыл разложенные карты — никогда нельзя показывать интерес к делам даже доверенным людям. И тут вошел барон, побритый, в кирасирском колете — только лицо уставшее и загоревшее под южным солнцем.

— Мой король, я принес известие — а радостное оно или неприятное, судить вам. Османская армия числом в двести тысяч человек полностью разгромлена русскими на реке Прут, что впадает в Дунай. Разбежалась в панике, побросав все оружие…

— Я был о них лучшего мнения, жаль, ошибся, — чуть слышно пробормотал Фридрих, слушая барона.

— Великий визирь пленен, крымского хана убили, его татар истребили, янычары полегли все — русские никого в плен брать не стали. Я видел все собственными глазами — с шестисот шагов стрелки расстреливали конницу и пехоту вот этими пулями, — барон положил пулю, но не обычную, круглую, а коническую, отлитую из свинца. Король ее взял пальцами, покрутил:

— Как интересно! Я слышал, что подобные штуки появились у черногорского царя и отправил туда посланника.

— Они уже есть у австрийцев, мой король. Кто-то из бока-которцев доставил им эти пули.

— Теперь они будут и у нас — я прикажу их отливать незамедлительно. Благодарю вас за известие, барон! Всякая победа над магометанами должна радовать христианские сердца. Одно плохо, что русские вооружили этими пулями всю армию, причем меня не поставили в известность шпионы, как было раньше.

— Пули раздали по полкам в запечатанных ящиках сразу с началом войны, ваше величество, вот и оплошность. И еще одна новость — в Морее русская эскадра сожгла турецкую бомбами, начиненными «греческим огнем»! К сожалению, украсть одну такую бомбу не получилось — матросы хранят секрет, и подкупить предателя не удалось.

— Ничего страшного, зато теперь мы знаем, что зелье Калинника существует, пусть и у русских. Я на личной встрече со своим «братом» Иоанном уговорю его поведать мне сию тайну. Есть доводы, к которым даже он прислушается. Я вами доволен, полковник!

Барон откланялся и вышел — Фридрих задумчиво проводил его взглядом, а как только дверь в кабинет закрылась, расхохотался:

— Хорошая стать у курляндца — будущий польский король обязан будет этим своему настоящему отцу. Да, Фике никогда не хочет рожать наследников престола от венчанных мужей!

Отсмеявшись, Фридрих прошелся по кабинету в задумчивости, размышляя негромко вслух:

— А ведь это не все пакости, что придумали русские, а потому с ними надо дружить, но блюсти и свою выгоду. Ладно, польское королевство делить больше не будем, лет через десять шляхта сама его развалит, вот тогда придет наш час. Интересы Иоанна в Мекленбурге признаю, но Брауншвейг будет со временем моим! Пусть забирают, как и шведскую Померанию, если выкупят. Больше точек конфликта нет — откупился паршивец албанцами. Грешно думать, но русский царь ведет себя как еврейский меняла, и всегда к своей выгоде. Может, его бабушка и согрешила…