Визариум. Проникновение миров

– Да никак. Разгребаю завалы, если не успеваю вмешаться.

Кошка подошла к лежащей на полу сирени, махнула лапой, будто подметала и цветы исчезли.

– Тяжело?

– Нелегко. Ладно. Время идёт, вопросы ещё есть?

– Ты мне и на прошлые не ответила!

– Ответила. Интерпретировать ответ – твоё право. И пожалуйста, убери эту белую дурацкую комнату!

Амалия округлила глаза:

– Я?! Как я её уберу?

– Остатками живых нейронов, так, кажется, ты это называешь. Вспомни какую-нибудь картинку красивую из мечты.

– Просто картинку?

– Да. Закрой глаза, если не можешь иначе.

Амалия довольно долго не решалась разомкнуть чуть дрожащие веки с редкими седыми ресницами. А когда она открыла глаза, то тихо охнула.

Белая комната превратилась в бесконечный колонный зал с высокими потолками. Свет огромных факелов отражался в чёрной воде между колоннами. Амалия и кошка стояли на гранитном помосте над водой. Сами резные колонны, гордо уходящие вверх на десятки метров, были малахитовыми с тонкой золотой инкрустацией. Кошка выглядела иначе – крупная, утончённая, песочного цвета, похожа на пуму в золотом ошейнике. Она довольно жмурилась:

– Ну вот, так значительно интереснее.

– Ох, как это я так? Это невозможно. Это просто бред. Я очнусь, и всё кончится.

Кошка между тем рассмотрела свою лапу, потом наклонилась над водой, изучая отражение:

– Опять?! Как интересно… в твоём мозгу связаны атеизм и нелюбовь к кошкам. Давно я так не развлекалась.

– О! Вопрос. Ты говоришь о себе в женском роде. Почему?

– Поправочка. Это ТЫ так меня слышишь. У меня нет пола и рода.

– Ты проекция моего воображения?

– Можешь назвать и так.

– То есть я задаю вопросы сама себе? И даю странные ответы… Налицо расстройство нервной деятельности. – Она стала сосредоточенно бормотать себе под нос. – Не исключено поражение части мозга, но в целом всё логично, значит, центр мышления не задет…

– Эй, профессор, вы о чём?

Амалия вздрогнула и посмотрела на кошку:

– Скажи, животное, а когда я очнусь, что-то останется в памяти? Мне это важно запомнить, есть одна гипотеза…

– Да что ж такое-то! – Кошка сердито махнула длинным хвостом. – Повторяю. Ты не очнёшься! Ты почти мертва!

– Я так себя не ощущаю. Мысль работает. И мне не страшно.

– Ладно, как скажешь. Мне пора. Если точно вопросов нет, то у меня есть.

– Вот, ещё одно несовпадение! Бог бы не стал вопросов задавать. Ты не бог. Ты – моё воображение.

– Удовлетвори тогда любопытство своего воображения. О ком, оставшемся после твоей смерти, ты сожалеешь?

– Только Ларочка. Это моя…

– Я знаю о твоей внучке.

– Она – это единственное, что меня заботит и мирит со своей судьбой, ведь если бы я осталась с…

Факелы на колоннах начали гаснуть один за другим, и Амалия испуганно замолчала, будто споткнувшись на имени.

Кошка вздохнула:

– Время вышло. Ты хочешь вернуться к своей Ларочке?

– Конечно!

– Даже в другом облике? Даже если твоя вторая смерть будет долгой и мучительной?

– Да.

– Знаешь, какой единственный вопрос он задал мне?

Сердце Амалии ухнуло вниз, в самую глубину чёрной воды, в которой отражалось всё меньше факелов:

– Скажи.

– Возможно ли встретиться с тобой… там…

– Ну?! И что, что ты ему ответила?

– Что это будет зависеть только от тебя.

Амалия положила руки на гранитный парапет. Он был холодным.

– Я надолго вернусь к Ларочке?

Кошка засмеялась, и Амалия поёжилась. Ничего доброго в этом смехе не было:

– О, да. В несколько другом статусе. И твоя смерть так потрясёт её, что она, наконец, найдёт лекарство от рака.

– Рака? Я же вроде как от инсульта умираю. Опять ты себе противоречишь!

– Нет. Твоё другое тело умрёт от рака.

– Другое? Запутала совсем! Я могу подумать?

– Нет времени.

– Но я ведь Ларе нужнее!

– Возможно. Но это твоё мнение.

Свет становился всё слабее. Наконец в густом мраке остался только один, последний факел. Амалия как загипнотизированная смотрела на него и физически ощущала, как он отражается в её глазах. Вдруг она спохватилась и попыталась разглядеть кошку в темноте:

– Кошка, стой! Ещё секундочку! А потом? Я встречу его потом?

Последний факел погас. В кромешной тьме голос кошки зазвучал неожиданно громко:

– Не могу знать.

– В теории ведь можно успеть?

Кошка хмыкнула:

– Ты учёный. Как часто теория подтверждается на практике?

– Не всегда…

– Вот и ответ.

– Прости, но я всё равно не верю тебе…

– Это ты прости, Амалия. Потому что мне безразлично, во что ты веришь. Всё сложится так, как ты хочешь.

– Я ничего ещё не сказала!

– Но уже всё решила. Прощай.

Что-то тонко скрипнуло, и Амалия увидела щель открывающейся двери. Туда, за дверь, в тёплый свет уходил чёрный силуэт кошки с гордо поднятым хвостом.

Амалия ущипнула себя за руку и с ужасом услышала собственный дрожащий, плаксивый, постепенно затихающий голос:

– Это сон. Я сейчас проснусь. Просыпайся, Амалия! Просыпайся, дура старая! Это сон, сон, сон…

* * *

Корзинка была большая и нарядная. Пушистая белая кошка лениво подлизывала то одного, то другого котёнка и равнодушно смотрела на вошедших в комнату людей. Хозяйка присела у корзинки и легким движением погладила сразу всех котят, а потом повернулась к гостям:

– Ну, смелее, знакомьтесь!