Визбор

Несколько апрельских вечеров в квартире Мартыновских в сопровождении напитков и закусок посвящались обсуждению деталей будущего мероприятия. Решали, кто запасётся инструментами на случай срочного ремонта лодки, кто купит билеты на поезд (выезжали на место иной раз не электричкой, а «скорым», билеты на который продавали тогда без предъявления паспорта, зато с огромными очередями) или, воспользовавшись служебным положением, обеспечит компанию своим автобусом (это уж совсем удобно), кто займётся продовольствием… По части закупки провизии в подготовке активно участвовали женщины — Юлия Мартыновская, Елена Сасорова, Лариса Кулага. Затем на служебной «Волге» Мартыновского втроём или вчетвером — сам Аркадий, Визбор, Лупиков, Борис Левин — ездили осматривать место старта похода. Всё должно быть продумано и всё должно идти по плану, без этого поход не поход. Пусть это не горы, но и здесь есть свой — и немалый — риск и своя ответственность.

Забегая вперёд нужно сказать, что был однажды (это уже 1973 год) такой случай, когда по дороге на место старта похода вдруг потерялась… одна из трёх упаковок визборовской байдарки, в которой находились «шкура» (специальная оболочка из прорезиненной ткани и брезента) и спальный мешок. Разразился скандал, Визбор страшно злился, уверял, что он лично всё проверял и укладывал в кем-то из друзей добытую на дни похода машину «Техпомощь» (отъезжали как раз от визборовского дома на улице Чехова), но винить в обозримом пространстве было некого, кроме самого себя. Беда была в том, что он теперь оказался и без лодки, и без спальника сразу. Что делать? Выход в конце концов нашли, кое-как уплотнились, но досада от того, что где-то упустил и проморгал, не отпускала до конца похода. И заставляла быть предельно собранным в походах следующих.

Трудно сказать, когда Визбор впервые сел за вёсла байдарки, но можно предположить, что первый байдарочный поход с его участием состоялся в 1961 году: сразу три мемуариста — Анатолий Нелидов, Елена Сасорова и Вадим Самойлович — вспоминают, что в тот год они пошли с Визбором на байдарках впервые. Возможно поэтому, что и для него тот поход был первым. В начале 1960-х байдарочный туризм ещё не получил такого размаха, как в последующие годы, так что поэта и его друзей можно условно отнести к числу первопроходцев. Маршрут предложил Нелидов: годом раньше он, человек в этих делах уже опытный, плавал по подмосковной реке Наре, левому притоку Оки. Нелидовский поход 1960 года был удачным, Нара тогда хорошо разлилась, и Анатолий, надеясь на повторение успеха, теперь всячески расхваливал речку и вообще всю окрестную местность. С Киевского вокзала доехали до станции Нара (фактически — до города Наро-Фоминска), собрали байдарки — и поплыли. Было четыре экипажа, лодки — двух — и трёхместные. Значит — примерно десять человек. Это сравнительно немного: в последующих походах бывало и по 30 байдарочников. Желающих примкнуть к походу с самим Визбором оказывалось много (его друзья и друзья его друзей), хотя сам он обычно для виду ворчливо требовал, чтобы было не больше восьми лодок. Но так никогда не получалось, непременно набирался десяток лодок как минимум.

Не в этом ли — первом — походе произнёс Визбор фразу, которой он традиционно начинал все последующие выходы на воду: «Байдарочный поход, о необходимости которого всё время говорили большевики, начался!» В те годы все прекрасно понимали, чьи слова он перефразирует. Произнёс их в 1917 году Ленин, и были они, конечно, не про байдарочный поход, а совсем про другое: «Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась». Ленинскую фразу тогда включали в любой учебник истории, так что комментарий тут не требовался. Обычно Визбор произносил её уже в тот момент, когда команда пересекала Московскую кольцевую автодорогу. В эпоху, когда Ленин и революция подавались советской идеологией как нечто сакральное и в своей ценности неприкосновенное, «объявление» Визбора звучало, конечно, забавно; какому-нибудь партийному чиновнику оно показалось бы и кощунственным. Но ведь байдарочный поход — не партийное собрание, здесь можно себе позволить и такое, тем более что вера в «великого Ленина» и в коммунизм в поздние советские десятилетия становилась всё более и более внешней, формальной, далёкой от повседневной жизни людей. Ну а в конце похода Юрий Иосифович «с чувством глубокого удовлетворения» (этот оборот был тоже в ходу у тогдашней пропаганды: «с чувством глубокого удовлетворения советский народ встретил известие…») повторял «ленинско-визборовскую» фразу уже с другой концовкой: «…состоялся».