Вижу судьбу

Иван застопорился на чине капитана, да с этим и ушел на пенсию. Он смотрел на мир мутными глазами, никогда не улыбался и в свои 50 с небольшим выглядел глубоким стариком. Зинка, растратившая здоровье на работе, в пьянстве и в безуспешных попытках самоутверждения, сникла и смотрелась бабушкой рядом с собственной дочерью.

Пить ей категорически запретили, и она с этим справилась на удивление легко, наверное потому, что после больницы как-то успокоилась, смирилась с жизнью и перестала с ней воевать. С Иваном было сложнее. Она таскала мужа по докторам, экстрасенсам и разным шарлатанам в надежде найти способ, чтоб отвратить его от пьянства. Купила ему дефицитного «жигуля», и Иван, обрадовавшись, часами возился в гараже с красивой игрушкой и почти забросил бутылку.

Как-то они ехали в Москву на своей синей «девятке», Иван вдруг побледнел, схватился за сердце, задвигал губами, пытаясь вдохнуть воздух, и повалился головой на руль. Зинка испугалась, кое-как затормозила, завернула машину на обочину и осторожно положила мужа на сидение. Она чувствовала себя беспомощной, и обратиться за помощью было не к кому: утренняя дорога как на грех была пустынной. Она тормошила мужа, но он был неподвижен. Тогда, испугавшись до замирания сердца, Зинка заорала дурным голосом. Иван открыл глаза, посмотрел на нее прояснившимся, пронзительным взглядом и сказал тихо, с придыханием:

– Ты украла мою жизнь…

Зинка дернулась, как от удара, и двумя руками зажала рот, давя рвущийся наружу крик.

Он с трудом вдохнул воздух и непослушными синеющими губами чуть слышно добавил:

– Я… я тебя прощаю: ты и себя наказала.

Иван захрипел, дернулся всем телом и затих. Лицо его стало спокойным, умиротворенным, морщины разгладились. Зинка сползла на землю и зарыдала горько и безутешно, оплакивая его и свою непутевые жизни.

Если хоть одна из читательниц задумается над этим и не побежит к очередной «ясновидящей», «потомственной колдунье» и пр. с требованием: «Хочу! Приворожи! Сделай по-моему!», – я буду счастлива, и буду считать, что эта книга написана не зря.

Правда о Родовом проклятии и Венце безбрачия

Сегодня столько информации про магию – реальную и придуманную!.. Многие стали всего бояться: и это магия, и это – просто магиофобия какая-то.

Приходят и сразу свой «диагноз» озвучивают: «У меня – порча», «У меня – сглаз», «У меня – венец безбрачия и родовое проклятие»…

Я смотрю: иногда кроме пустых страхов и нет нечего, иногда – все не так страшно, как человеку кажется, а иногда – но это, поверьте, бывает не так уж часто – и вправду магическое вмешательство, которое идет из прошлого и коверкает судьбы не одного поколения.

Мы порой в сердцах легкомысленно бросаемся словами: «чтоб тебе», «пропади пропадом», а то и еще чего хуже – в ссоре проклятья летят, как пули… Может, просвистит мимо, а может, и заденет. Конечно, иногда это просто слова, вырвавшиеся в запале, в гневе. Но я всегда всех предупреждаю:

– Ребята, никогда словами не раскидывайтесь! Не все так просто.

Есть такое совпадение времени: например, час, в часе – минута, в минуте – секунда, когда слова обретают магическую силу. И в этот момент туда «попадает» проклятие. Это очень страшно. Порой даже не за серьезный проступок, а за какую-то ерунду – вроде невыученных уроков, мать ругает собственного ребенка, грозится: «не будешь учиться – пойдешь в грузчики» (дворники, асфальтоукладчики и т. д.), или «украдешь – посадят», или «сопьешься – на помойке сдохнешь либо машина переедет!..» Сама-то в душе, конечно, не желает такой доли своему чаду, да эти слова, сказанные с сильным энергетическим посылом вдруг попадают в ту самую магическую минуту-секунду, обретая свойство жизненной программы. И чему тут будет удивляться, есть судьба сына (дочери) пойдет наперекосяк? Особенно часто сбываются проклятия бабушки – внучке и матери – дочери. Вроде же самые близкие люди, как же так можно бездумно вредить и окружающим и себе (они ведь тоже станут страдать, глядя, как близкие маются).

Поэтому, повторяю: никогда не разбрасывайтесь словами! «Слово – не воробей!..» Вдруг оно уже обрело силу проклятия? Это как бомба, которая какое-то время может не подавать признаков жизни, пока не включился таймер.