– Одиннадцатым августа интересуетесь? – спросил начальник цуеха. -Сейчас по журналу производства проверим…
Он придвинул к себе пухлую засаленную конторскую книгу и стал искать нужную нам запись. Очки при этом он сдвинул на лоб, а книгу поднес к самым глазам, и со стороны казалось, что он вынюхивает нужный ему сорт консервов. От внимания и напряжения серо-седые вислые усы двигались в такт строчкам.
– А вот и одиннадцатое, – сказал он. – Так, в этот день мы начали изготовление маслят, а вся партия шла до четырнадцатого. В ночь на пятнадцатое варочный котел остановили на промывку, а с утра пятнадцатого пошли грузди. Всего изготовлено в серии 1674 банки консервов…
– А движение продукции? – спросил я.
– Сейчас глянем журнал регистрации сбыта, – он взял со стола другую книгу, и ритуал вынюхивания нужной строчки повторился. – Ага, вот запись за шестнадцатое – Колотовскому гормагу отпущено: маслята-1674 банки, грузди – 965 банок…
– Мы только маслята любим, – сказала Лаврова. – А Колотово – это где?
Начальник цеха с такой силой уцепился за свой ус, что я испугался, как бы он не оторвал его.
– Охота пуще неволи. Из-за грибов – в такую даль, – сказал он удивленно. – А Колотово – это городок, шестнадцать километров отсюда.
– Я даже и не слышал про такой, – сказал я. – А много жителей в нем?
– Откуда? – отпустив ус, махнул рукой начальник цеха. – Тысячи полторы-две от силы…
– Про нас можно сказать так: что потопает наш заготовитель, то полопает наш потребитель, извиняюсь, конечно, за слово полопает. Но факт -из песни слова не выкидают, – директор колотовского гормага объяснял нам свои принципы обслуживания покупателей. Вначале он несколько взволновался, приняв нас за работников ОБХСС, но, разобравшись, успокоился, стал много веселее, общительнее и даже остроумнее.
– Нынешний крестьянин… – он делал ударение только на последнем слоге, – это не прежний сирый земледелец. Это передовой колхозник, требующий от нас заботливого и вдумчивого отношения к его столу питания. И мы стараемся с честью ответить ему на его растущие культурные и материальные потребности. Мы ведь предприятие потребительской кооперации, и то, что мы приобретем от производителя, приходит на стол к труженику села. Поэтому мы стараемся, чтобы этот стол был обильнее и разнообразнее..,
Я не выдержал и перебил его выступление:
– Вы шестнадцатого августа получали консервы с завода в Котельникове. Покажите мне документы.
Директор вновь дал легкую рябь волнения:
– Пожалуйста, вот смотрите. Я ведь, можно сказать, здесь ветеран. Почти два десятка лет работаю. Каждая собака, извините за слово, меня здесь знает, и я у всех на виду. У нас не скроешься – все друг друга видят,..
– Сколько у вас осталось еще маринованных маслят?
– Я сейчас посмотрю на полках – должно быть, самая малость. Очень большим спросом пользуется этот товар, – он выскочил из конторки.
Я подошел к Лавровой, курившей у открытой форточки:
– Он действительно должен знать здесь всех. Если нет ошибки в принципе, то он нас выведет на Креста.
– Не должно быть ошибки, – сказала Лена. Лицо у нее было осунувшееся, утомленное, синие круги обвели глаза. – К вечеру областная ГАИ даст сведения о «газиках» с никелированными колпаками.
Вошел директор и радостно сообщил:
– Осталось еще шесть ящиков. Настоятельно рекомендую взять с собой. Знатоки считают, что это исключительно редкий маринад – богатейший вкусовой букет. Кстати, завтра с утра, извиняюсь за слово, гусей выкинем. Не интересуетесь, к Новому году – вареничков со шкварками…
– В другой раз как-нибудь, – сказал я. – Будьте добры… Взгляните на эту фотографию. Личность вам не знакома?
Директор нацепил очки, завел за уши железные дужки, внимательно вгляделся в фотографию.
– Господи, да это никак Петр Семеныч! И не признать сразу – худой да стриженый!
– Так сколько лет пробежало! – охотно подключился я. – Сейчас-то что поделывает Петр Семеныч? В начальство, наверное, вышел?
– Да нет, заготовитель он наш. Отличнейший работник, должен вам сказать. Вдумчивый. За что Полозов ни возьмется, все делает «на большой», извиняюсь, конечно…
– А где он сам-то сейчас, Полозов?
– В Сасово за билетами поехал, скоро должен быть. Нужен?
– Да-а… Покалякать захотелось. А куда ему билеты?
– Отпуск у него пропадает неиспользованный. До 31-го надо оформить. Он и решил недельку погулять, к сестре в Елец прокатиться, а с шестого числа мы его отзовем – дел многонько сейчас.
– В Елец, значит, на недельку? – переспросил я. По всем архивным данным у Никодимова никакой сестры и в помине не было.
– Ну да, в Елец. Вон и гостинцы заготовил, – директор показал на обвязанный веревкой чемодан и два небольших ящика, стоявших в углу.
– А что же он свои гостинцы у вас, а не дома держит? – неожиданно вмешалась Лаврова.
– Квартиру он у Кузьмичева Степана снимает, домишко совсем паршивенький, крыс полно… Вот он и боится, что продукты пожрут.
Я посмотрел на толстые оконные решетки, тяжеленный железный засов, но не успел ничего сказать, потому что Лаврова резко, почти на вскрике произнесла:
– Станислав Павлович!!