Визит нестарой дамы

Мы поедем с тобою на А и на Б

мимо цирка и речки, завернутой в медь,

где на Трубной, вернее сказать,

на Трубе,

кто упал, кто пропал, кто остался сидеть.

Александр Еременко

Когда я вылезла на кухню, на часах была половина второго, Дин распаковывала фирменные пакеты со жратвой.

– Сейчас я тебе сделаю кофе, – сказала она так, будто мы десять лет живем вместе и говорим эту фразу друг другу по утрам.

– Ты почему такая свеженькая? – промямлила я. – Уже и в магазин сгоняла.

– Это таблетки от похмелья. Дать тебе?

– Лучше пива. – Внутри у меня был последний день Помпеи. Я вообще не могу много пить, а уж пить и много, и все подряд…

– Супермаркет забавный. Выбор большой. Продукты пристойные, но все дороже, чем у нас. Вот пиво. – Она поставила передо мной стакан.

– Ты просто мать Тереза! – Я впилась в стакан, и мир вокруг начал выходить из сумерек.

– Надеюсь, ты не забыла, что у нас сегодня?

– С тобой забудешь…

– Ужин на шесть человек.

– Я не присутствую.

– Но кормить тебя все равно надо.

– Не уверена. Мне бы в себя прийти.

– Вот слушай: винегрет с креветками, салями, три сыра, паштет с грибами, лосось в вине, бастурма, рыбка в герметике и пару овощных салатиков сделаем. На закусь нормально?

– Ты чего, больная, что ли? У нас тут что, свадьба или поминки?

– И то и другое. Не бойся, все уже готовое в упаковке, только зелень и овощи нарезать.

– Деньги девать некуда?

– Ты достала меня совковым минимализмом! На горячее свинина на вертеле с картошкой и спаржей.

– На чем?

– На вертеле.

– Слушай, ты мне с похмелья такое травишь! Где ты возьмешь вертел, ты здесь костер разводить будешь?

– Ах да, все время забываю, что я в джунглях. Значит, не на вертеле, а на сковороде. На третье… Вот пакет десертов и мороженое. Главное, не забыть про мороженое. Потрясающее французское мороженое: если в него накрошить киви и вишен – это будет смертельно. В комнате орхидеи для сервировки.

– Да у меня и посуды под такую жратву нет. У меня в жизни был один столовый сервиз, на свадьбу подарили. От него остались два соусника и бочонок невнятного назначения, остальное кокнули. И рюмки все разные, у меня раньше была привычка красть из баров рюмки. Что ты тут Версаль на болотах устраиваешь? – Я понимала, что, как всякая эмигрантка, она будет показывать, как живет цивилизованный мир, при том, что сама в Америке ест хот-доги из киосков и в хате у нее полный бардак.

– Посуду могла бы и нажить к своему возрасту. Вот у моей мамы… Слушай, зайди к дебилке-гримерше, у нее точно есть посуда, не позорящая эту жратву.

– Нет сил.

– Позвони, я сама зайду.

Я набрала телефонный номер.

– Ась, привет, – промямлила я из последних сил, – тут моя гостья тусовку устраивает, у тебя вроде был сервиз приличный, дай поносить.

– Смотри, чтоб не разбили ничего, я его на работе по случаю взяла. Кружковой на передаче спонсоры подарили, ну, Кружковой, которая «Золотое обозрение» ведет. Она заходит в гримерку и говорит: «Девки, кто за сто долларов это говно купит, а то у меня дома шаром покати, а семью кормить надо!» Я и взяла, он в магазине долларов двести. Заходи.

– Неужели у ведущей телевидения нет денег? – удивилась я.

– Ой, ну ты прям с печки упала. У нас щас все телевидение бандитское, если ты не их человек, получаешь как уборщица, будь хоть триста раз известная. Заходи, я его с полок сниму.

– У меня нет сил, я перепила, к тебе Дин зайдет.

– Гермафродитка?

– Я тебя умоляю.

– Я – чего? Я – ничего. Я только ей телефон врача напишу, чтоб борода не росла.

– Ась, я тебя умоляю.

– Поняла.

– Ты ее так долго умоляла дать посуду? – подозрительно спросила Дин.

– Она ею очень дорожит. Иди, квартира напротив.

Дин фыркнула и ушла, поигрывая кистями на халате.

Я с ужасом представила, как придется раздвигать стол, стелить скатерть негнущимися пальцами, протирать рюмки, доставать салатницы, потом все это мыть… Как учила бабушка: «Чтобы иметь хорошую семью, ты должна выучить: первым моется хрусталь, потом стекло, потом фарфор, потом фаянс, потом приборы, и только после этого кастрюли и сковородки!» Каким смешным казалось это теперь, учитывая, что после ее смерти дед, как будто только начал жить, женился пять раз. Как это сказала Дин? «Орхидеи для сервировки»! Совсем рехнулась. Расплевавшиеся одноклассники делят деньги под дикими орхидеями…

Ныли все мышцы, а в голове ухало, как в пустом колодце. Сматываться из дому не было сил, сил на шпионскую роль в соседней комнате – тем более. Я ощутила себя в тоннеле с едущей навстречу электричкой.

– Осторожно, осторожно неси, – заверещала Аська в дверях, и они с Дин втащили груженую сумищу.

– Ась, ты вечером работаешь? – спросила я.

– Да.

– Дай ключики, а то у Дин гости, а у меня свидание, – соврала я.

– Ради бога. Валерка в командировку, сама по мужикам, – хихикнула Аська. – Давай, давай, сколько нам осталось-то?

– Я пойду за остальным, – пробурчала Дин и вышла.