Визит «Полярного Лиса»

Каким-то чутьем Манштейн догадался, что на самом деле они обе гораздо старше, чем выглядят, явно состоят в немаленьких чинах и являются весьма опасными противниками как на поле сражения, так и в светской беседе. Хотя какие уж тут светские беседы, когда ты сидишь голый и привязанный к креслу и вот-вот умрешь, а стоящая впереди темная с усмешкой смотрит на тебя синими глазами с высоты своего роста, изящно помахивая при этом хвостом. Из каких глубин ада русские извлекли это чудовище, чтобы натравить его на немецкую нацию, Манштейн не знал, но догадывался, что с сегодняшнего дня все хорошее для Третьего рейха закончилось и начался Страшный суд, на котором он за все свои деяния будет осужден и низвергнут туда, где только мрак и зубовный скрежет.

– Итак, геноссе Ватила, – немного ерничая, сказала светлая на немного архаичном, но вполне понятном немецком языке, – перед нами знаменитый тактик дейчей Эрих фон Манштейн, не так ли? – ее серые глаза с желтоватыми вкраплениями, когда она глянула на немца, казалось, пригвоздили того к спинке стула – от них исходила какая-то гипнотическая сила. Когда она отвела взгляд, Манштейн по-прежнему продолжал чувствовать себя так, словно вдобавок к зажимам его еще и приклеили к смертельному орудию.

– Да, это так, геноссе Малинче, – на том же языке ответила темная, сморщив нос, – но я вижу, что стоило содрать с этого знаменитого тактика мундир, как он тут же превратился в обыкновенную вонючую обезьяну. Если мундиры содрать с нас, то мы от этого ничего не потеряем, а он смердит, как куча отходов.

– Это смердит его душа, не облагороженная благотворным влиянием Империи, а, наоборот, подпавшая под зловредное влияние идиотских идей, – возразила светлая. Впрочем, наверное, ты права. Давай поскорее закончим с этим допросом и пойдем отсюда, потому что сегодня у нас еще очень много дел.