Визит «Полярного Лиса»

Следующий звонок по ВЧ был сделан на расположенный под Смоленском базовый аэродром 212-го отдельного дальнебомбардировочного полка, которым командовал бывший шеф-пилот Сталина, а ныне подполковник авиации Александр Евгеньевич Голованов. Приказ вождя был простым и понятным. В течение светового дня 30-го июня совершить воздушную разведку в районе Минска и Минского Ура, а также в треугольнике Барановичи-Ивацевичи-Слоним, о результатах разведки доложить немедленно, причем не только по команде, но и напрямую самому Сталину. Дело особой государственной важности.

Тут надо понимать, что хоть товарищ Сталин пока еще не стал Верховным главнокомандующим, но как Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) он был высшим начальником по партийной линии для любого коммуниста, а поскольку партия являлась в СССР главной руководящей и направляющей силой, то представить себе беспартийного генерала в Генеральном Штабе РККА было сложнее, чем июньский снег.

Тем временем товарища Молотова за неимением адмиральского или императорского салона привели в каюту командира крейсера, где и начались переговоры о Соглашении Присоединения. И сложность этих переговоров была не в том смысле, который был заложен в этом Соглашении, а в предложенных формулировках. Ну что поделать, если слова «империя», «император» и «имперский» в основной массе советского населения (спасибо последнему императору Николаю Второму) носили резко негативный оттенок, несмотря на то, что с момента краха Российской Империи прошло уже двадцать лет, и даже среди белоэмигрантов монархистов было абсолютное меньшинство. Но в итоге высоким договаривающимся сторонам удалось согласовать взаимоприемлемый вариант Соглашения о Присоединении.

Договориться удалось на том, что Советский Союз сохранится как название, но только это будет союз не республик, а свободных и равноправных народов. В это понятие подпадали не только народы Земли, но и эйджел, сибхи, горхи, и все прочие галактические расы и вариации хумансов. В связи с этим в ходе и после войны СССР ждала административная реформа, которая должна уничтожить союзные республики как националистический пережиток, превратив их в национально-культурные автономии. Иначе сформировавшиеся и укоренившиеся так называемые национальные кадры рано или поздно разорвут единое государство на части.

Также договорились сохранить советскую власть – реальную внизу, в сельских и городских районах, декоративную на уровне Верховного Совета. Реальная неуправляемая парламентская демократия, когда депутаты высшего законодательного органа похожи на стаю возбужденных бабуинов, не нужна никому. Голова на самом верху должна быть только одна.

Партия большевиков сливается с государством и становится его главным активом, своего рода новым дворянством, но не наследуемым, а личным. Это следовало из исключительно негативного итогового опыта тех политических систем, где беспутные потомки по заслугам великих предков могли свесить ножки и ехать на чужой шее. Соответственно, для занятия любых государственных должностей, начиная с самых высших и заканчивая мелкими госслужащими, требовалось ввести профориентацию.

Чтобы «обслужить» Генерального Секретаря (он же Верховный Главнокомандующий), наркомов, замнаркомов, областных руководителей и директоров крупных заводов центрального подчинения, должно хватить той аппаратуры, которая уже имеется на «Полярном Лисе»; для работы с госслужащими низших уровней надо будет в кратчайшие сроки осваивать переданные знания и создавать сканирующую аппаратуру местного производства. Впрочем, технологический рывок затронет не одну сферу – ближайшие двадцать-тридцать лет станут годами не только фундаментальных социальных преобразований, но и бурного технологического развития.

Часть 4

30 июня 1941 года, утро, полевой КП 2-й панцергруппы в деревне Чемелы, Ивацевичского района Брестской области.

Командующий 2-й панцергруппой – Гейнц Гудериан