Визит «Полярного Лиса»

30 июня 1941 года, поздний вечер, Ивацевичи.

Кровавое солнце наконец-то ушло за горизонт и израненную землю покрыли темно-синие вечерние сумерки. Уходил в прошлое жаркий во всех смыслах последний день июня сорок первого года. В горле першило от пороховой и тротиловой гари, на зубах отчаянно скрипел песок. Битва за Ивацевичи сего дня была выиграна советскими войсками. По крайней мере, несмотря на крайнюю настойчивость противника и ожесточенные бои, гремевшие здесь от рассвета до заката, позиция эта так и осталась за советскими войсками. Но обо всем по порядку.

Поняв, что рубеж, прикрытый рекой Гривдой, в направлении Слонима прорвать никак не получается, генерал Гудериан изменил направление главного удара и утром тридцатого числа обрушил основную мощь двух моторизованных корпусов на окопавшуюся в Ивацевичах механизированную группу генерала Борзилова. Правда, и советские войска все это время не сидели сложа руки. Поскольку в районе Слонима сражение в общих чертах было завершено, противник оттеснен за реку, а мосты подорваны, в течение ночи к Ивацевичам прибыли дополнительные силы. Первым в распоряжение генерала Борзилова поступил сводный тяжелый гаубичный полк на мехтяге, за ним сводный легкий артиллерийский полк и два также сводных стрелковых полка, собранных из мелких групп окруженцев.

Поэтому когда с первыми лучами солнца, из-за леса от поселка Майск загавкали германские гаубицы, им в ответ гулко и солидно рявкнули МЛ-20 сводного гаубичного полка – мол, уймитесь, здесь вам не тут. При этом применение планшета, опирающегося на спутниковую разведывательную сеть, опять принесло буквально чудодейственный результат. После получасовой дуэли немецкая артиллерия утухла и возникала потом только в отдельные короткие моменты, чтобы мгновенно заткнуться после первого же ответа. А что еще делать, когда немецкие снаряды по указаниям звукометристов летят «примерно туда» (если вообще долетают до позиций большевиков), а советские один за другим ложатся прямо на немецкие огневые, круша орудия, убивая и калеча артиллеристов. К тому же артиллерийские наблюдатели, которые должны корректировать огонь по наспех созданному рубежу обороны, как всегда в таких случаях, пали невинной жертвой расчетов тяжелых лазерных ружей, которые перестреляли их как рассевшихся по веткам глухарей.

Около восьми часов утра, когда солнце было уже высоко, Гудериан, поняв, что внятной артподготовки уже не получится, двинул вперед свой танковый клин. От излучины Гривды до опушки болотистого леса раскинулся прибрежный лужок шириной примерно в полкилометра. По лесу может пройти только пехота мелкими группами, но там засели веселые имперские егеря и злые советские бойцы из сибирских лесовиков, на ходу хватающие егерские ухватки и хитрости. А это значит, что войти в лес немецкие солдаты могут, а вот выйти обратно – нет. Туда пойдешь – обратно не вернешься, «барса кельмес» по-гиурски. После нескольких бесследно сгинувших без единого выстрела разведывательных групп в этот проклятый лес никто не совался, тем более что это такое буйное нагромождение деревьев ничуть не напоминало чистенькие и аккуратные немецкие леса.

Таким образом, немецкие танки с пехотой атаковали исключительно в узкой пятисотметровой полосе, где тут же подверглись обстрелу из тяжелых лазерных ружей и закопанных по самые башни легких танков БТ-5 и Т-26, прикрытых на позициях самодельными маскировочными сетями. Баллистика у 45-мм танковых пушек такая же, как и у противотанковых сорокопяток, к тому же в танковой башне расчет защищен броней от пуль и осколков. А с неба на эту полосу смерти редко сыпались фугасные снаряды крупных калибров и очень часто трехдюймовые шрапнели еще шестнадцатого года французской выделки. Танкам шрапнель как слону дробина, зато пехоту от брони они отсекают вполне успешно. И не только отсекают – не зря же в прошлую Великую войну русские трехдюймовки у германцев назывались «косой смерти».

Так до полудня были отбиты три самых свирепых атаки, в результате которых немцы добились только того, что повыбивали весь закопанный в землю советский бронехлам, да заставили своими сгоревшими и подбитыми коробками все подходы к советским окопам. Ну и еще во время последней атаки, выстрелив последние шрапнели, замолчал сводный легкий артиллерийский полк, превратившийся в обузу до тех пор, пока не найдут и не доставят снаряды для полковых орудий калибра 76-мм.

Теперь немецкая пехота могла между сгоревших железных коробок почти беспрепятственно подобраться к советским окопам, однако потери в живой силе и технике во время этих атак ужасали. В 18-й и 10-й танковых дивизиях, совокупно было потеряно и повреждено более ста пятидесяти танков, среди которых были почти все тяжелые T-IV, которые шли в авангарде танкового клина. Потери в живой силе тоже были значительными. Можно было считать, что во время этой атаки ранеными и убитыми немцы потеряли целый пехотный полк из четырех имевшихся на утро этого дня.