Визит «Полярного Лиса»

– Люди, – сказала она, глядя на волнующуюся толпу, – я вижу среди вас множество молодых мужчин, которые решили, что раз враг напал так скоротечно, что их не успели призвать в армию, то пусть все так и будет. Пусть другие воюют, а мы пока отсидится у мамки за печкой. Знаете, что я хочу вам сказать – вы не отсидитесь! Сегодняшняя реквизиция была только началом, и если останетесь здесь, то дальше будет только хуже. Вас будут убивать и насиловать, насиловать и убивать. Сначала это будет происходить прямо здесь, в ваших домах, причем убивать по поводу и без повода, за косой взгляд, за неласковое слово, за не снятую перед немецким солдатом шапку, и, наконец, за то, что вы, с точки зрения дейчей, имеете неправильную национальность. Потом, когда до вас дойдут руки, вас выгонят из домов, погрузят в железнодорожные вагоны и как скот повезут в специальные места, где вас будут убивать по всем правилам научно-технического прогресса, перед смертью не забыв выдрать из ваших ртов золотые зубы и коронки. Но даже после смерти ваши злоключения не прекратятся. С вас, как с каких-нибудь животных, будут снимать шкуры, чтобы сделать из них перчатки или абажуры; то, что останется от тел после снятия шкур, бросят в мыловарню, а отходы мыловарни сожгут в специальных печах, чтобы использовать жирный человеческий пепел для удобрения немецких полей. Вот какова будет судьба тех, кто думает, что он сумеет остаться в стороне от этой страшной войны, отсидеться за печкой, а потом по-прежнему жить как ни в чем не бывало. Мы, конечно, победим врага и вернемся в эти края, только вас уже здесь не будет. Решайте сами. Если вы останетесь здесь, то все гарантированно умрете, если же попробуете уйти с нами, то кто-то из вас обязательно выживет. Помните, что тех, кто сидит смирно, жгут и режут всегда в первую очередь.

– После нас, – сказал я, – по этой дороге пойдут другие наши войска, выходящие из окружения, поэтому у тех, кто хочет жить, еще есть время собраться. День-два, самое большее три – и все. Не берите с собой много вещей, только самое необходимое. Если возьмете что-то лишнее, не нужное для выживания, то сами же будете вынуждены это бросить. На этом все, идите домой и решайте, что вы выбираете – шанс на жизнь или же смерть.

Когда час спустя наша бронеавтомотоколонна покидала Коссово, за нами по дороге, пока робко и неуверенно, потянулись первые подводы с беженцами. Наверное, это были те, кто с самого начала собирался уходить вместе с Красной армией, да не успел, или те, кто острее других чувствовал весь тот ужас, который надвигался на их народ в лице германских захватчиков, поклявшихся стереть с лица земли еврейскую нацию. В дороге я спросил Арию, чего она так расчувствовалась, произнося речь перед этими людьми, и узнал, что есть в Галактике такая планета, которая называется Ханаан, и что живут на ней ближайшие родичи наших евреев. Именно из-за них, из-за ханаанцев, Ария произносила эту пылкую речь, в надежде хоть кого-нибудь наставить на путь истинный. Даже один спасенный из целой толпы заблудших будет большой победой, а если таких спасенных будет много, то эта победа станет просто великой. В тот момент я еще не знал, что план Арии имеет и второе дно. Она умная, моя ласковая тигрица, и этим так непохожа на своих подчиненных, которые в массе страдают тугодумием в легкой форме. Приказ выполняется почти мгновенно, а вот принять самостоятельное решение им тяжело.

Солнце уже клонилось к закату, когда мы свалились к немцам в Ивацевичи – внезапно, будто снег на голову. Тем более что после Коссова в голове колонны за мотоциклами вперемешку с мотолетами следовали трофейные же грузовики, и уже за ними шли танки и полуторки с ЗиСами. Глядя с головы колонны, сразу и не определишь, что же пылит у нее в хвосте. Германские железнодорожники, зенитчики и солдаты охранной дивизии, составляющие гарнизон станции, никак не могли поверить, что вот так запросто к ним в гости могут заехать русские танки с десантом. Ну, или наехать – что в принципе одно и то же. И опять мы опережали их в темпе на одну-две минуты времени, пока в арийских мозгах длился ступор непонимания. Белые (в смысле красные) начинают и выигрывают, шах и мат.

В Ивацевичах гарнизон по большей части состоял из старших возрастов, ветеранов прошлой империалистической войны и солдат железнодорожных частей – людей, в общем, не воинственных – при виде танков, егерей, донельзя обозленных погранцов, мотострелков и бойцыц штурмовой пехоты они попросту позадирали вверх лапы. Исключение составили зенитчики на станции и охрана концлагеря, в котором содержались советские военнопленные, привлекаемые к восстановительным работам на железной дороге. Но у немецких зенитчиков попросту не оставалось времени на то, чтобы опустить стволы своих пушек для стрельбы по наземным целям – пулеметы и автоматы наших бойцов оказались быстрее. Теперь немецкие зенитные пушки пригодятся нам в любом случае – для стрельбы по танкам прямой наводкой или по прямому назначению, для отражения атак вражеской авиации.