Визит «Полярного Лиса»

– Так-то оно так, Коба, – согласился Молотов, – но как к такому решению отнесутся наши товарищи по партии? Многие назовут это ликвидацией завоеваний Октября, а также бессовестным бонапартизмом с твоей стороны. Бонапарт тоже начинал как революционный генерал, потом был одним из трех консулов, после чего, совершив переворот, превратился в самовластного императора…

– Пусть только попробуют, – блеснул стеклышками пенсне Берия, – мигом обвиним во внесении раскола в наши монолитные ряды перед лицом напавшего на нас неумолимого врага и отправим куда-нибудь в Магадан. Тем более что мы и до этого предложения собрались выдвигать Кобу на должность Верховного Главнокомандующего; и думаю, что если некоторые деятели в ЦК не узнают о сути сегодняшних переговоров, то завтра-послезавтра, когда станет известно о падении Минска, это предложение действительно пройдет единогласно.

После этих слов все посмотрели на Георгия Маленкова, чьей специализацией в партии как раз была работа с кадрами и не только с партийными. В созданную им картотеку входили два с половиной миллиона карточек-досье на всех членов и кандидатов ВКП(б). На базе собранной картотеки, в которую также вошли данные на беспартийных руководителей и специалистов, была построена грандиозная централизованная номенклатурная кадровая система, ставшая главной специальностью этого вроде бы незаметного партийного функционера.

А сам Маленков в это время внимательно смотрел на Сталина, пытаясь понять, какое решение тот принял и насколько твердо собирается его придерживаться. Убедившись, что обратного хода не будет и решение Хозяина твердо, он вздохнул и сказал:

– Все это так, товарищи, но слова «император» нам произносить категорически не рекомендуется… Последний носитель этого титула основательно его изгадил. Звание Верховного Главнокомандующего подойдет товарищу Сталину значительно больше, а уж наделить его императорскими неограниченными полномочиями мы сумеем. В конце концов, у древних римлян (до Цезаря) император – это всего лишь верховный главнокомандующий на время войны. Кто будет спорить с тем, что во время жестокой войны и в партии и в государстве требуется единоначалие? Вот вам товарищ Сталин – единственный кандидат в Верховные Главнокомандующие. У всех остальных просто кишка тонка. А кто будет спорить с необходимостью назначить Верховного, тот пособник немецких фашистов и враг народа. И пикнуть никто не сможет, потому что никто ни о чем не догадается; а те, что догадаются, побоятся пикать, ибо никто не бессмертный. А когда война закончится, и мы победим, то кто тогда сможет сказать, что Гитлер являлся нашим последним врагом? Враги у нас не закончатся до тех пор, пока на этой планете существует хоть одно буржуазное государство. Да и потом, насколько я понимаю наших новых товарищей, мы отправимся в Галактику и найдем новых врагов там, ведь с кем-то они там воевали…

– Товарищ Щукин, – неожиданно сказал Сталин, заметивший, что посланец генерала Болдина переминается с ноги на ногу, – вы что-то хотите сказать?

– Да, товарищ Сталин, – ответил бригадный комиссар, – хочу. Дело в том, что, кроме новороссов, для которых мы, советские, являемся прямыми предками, в команде крейсера имеются и представители народов с других планет, чьи предки так и томятся в невежестве под игом Кланов эйджел. Эти люди рассчитывают, что, объединив планету и укрепившись, новая Империя начнет войну за освобождение этих планет и принесет их народам просвещение, процветание и справедливость. На это же рассчитывают и те эйджел и их потомки, которые несут сейчас службу вместе со всеми остальными. Они считают, что будущее эйджел в объединенном союзе народов в составе новой империи, а не в конгломерате раздробленных кланов, каждый из которых сам за себя. Еще они надеются, что новая империя будет такой же милостивой, как и прежняя и, победив своих врагов, будет брать эйджел себе на службу, а не заниматься их уничтожением.