Визит с того света, или Деньги решают не все

Ворон резко подался вперед и проговорил:

– Не зарывайся, Маринка. Да, мне нужна твоя помощь, не буду скрывать! Но! Ты все-таки фильтруй базар и сильно не борзей, ага?

– А ты прекрати в кошки-мышки играть, мы не в песочнице! – отрезала Марина, даже не пошевелившись. – Хочешь помощи – так попроси, не обламывайся, не упадет корона в грязь.

– И попрошу, – кивнул он, – попрошу. Влип я крепко с этим банкиром, с этим банком. И не знаю, как разрулить, голову сломал уже. Узнал, кто стоит за ним. Думаю, ты тоже поняла, не дура ведь.

– Что тут непонятного? Объявился преемник Кадета, он тебя и прессует, – спокойно отозвалась Марина. – Суть давай, не юли. Я чем могу помочь? Ни связей старых, ничего. И восстановить нельзя, сам понимаешь.

– Ты просто вникни и посоветуй, а я уж сам разрулю. Выхода просто не вижу, а ты со стороны, глядишь, и разберешься, что к чему. Надеюсь, на этот раз не поимеешь меня, – вдруг произнес Ворон, глядя ей прямо в лицо.

– Я никогда не разводила компаньонов, кому, как не тебе, это знать, Мишаня. Мы сто лет знакомы, я хоть раз тебя кинула? – с легким смешком спросила Марина, маскируя неприятное удивление.

– В открытую – нет. Но был однажды момент, когда твои архаровцы разгромили мой авторынок, чтобы подтолкнуть на твою сторону.

«Ах ты, сволочь злопамятная, – подумала Марина, мило улыбаясь, – значит, вычислил, кто твою автобарахолку в занюханном году прошлого века выхлопнул… Ну, ладно…»

Хохол незаметно сжал под столом ее колено, но Коваль дернула ногой, и он убрал руку.

– Ой, Мишаня, я тебя умоляю, – проговорила она вслух, щелкая зажигалкой, – тогда ситуация была критическая, ты ведь и сам помнишь – если бы мы не объединились, этот молодой отморозок Ашот сожрал бы нас поодиночке. Я тебе просто намекнула, на чьей стороне сила и правда. И потом, мои парни аккуратно работали – ничего из дорогих тачек не тронули, поколотили только угол, где у тебя «темные» машины стояли – «утопленники», перевертыши и прочий хлам – ведь так? Вон хоть у Хохла спроси – он как раз «в теме» был.

Ворон вынужден был признать ее правоту – Марина действительно запретила своим бойцам наносить серьезный ущерб будущему компаньону и соратнику, а приказала громить только машины, чья цена заведомо не превышала разумных пределов. Собственно, когда кто-то из охранников обратил внимание на это обстоятельство, Ворон и заподозрил Наковальню, но доказательств у него, разумеется, не было – только интуитивное ощущение, что провернуть такое могла исключительно Коваль.

– Ладно, замяли, дело прошлое. Так что – поможешь?

Марина долго молчала, взвешивая «за» и «против». Хохол почти физически ощущал, как непросто дается ей решение. Ему очень хотелось, чтобы она отказалась, и мысленно он взывал ко всем известным ему богам, умоляя их заставить Марину отказаться. Но он прекрасно понимал, что, стоит ему сейчас вмешаться, и жена сделает назло. Оставалось только сидеть и выжидать, потому что от его слова ничего не зависело.

– Я не буду играть втемную, – спокойно объявила Марина, и Ворон дернулся. – Не буду – вот хоть режь. Я не хочу подставлять голову неизвестно за что.

– Денег хочешь? – скривился Мишка, и Коваль удивленно подняла бровь:

– Это ты сказал – не я. И раз уж сказал – будь любезен за базар свой ответить. Я же не то имела в виду. Если ты хочешь, чтобы я как-то поучаствовала, то не темни и выкладывай мне все, понимаешь – все, что ты сам нарыл на этого Зелю и его команду, на этого банкира и его прекрасный банк. И то, что ты сам там накосячил, кстати, тоже. И только в этом случае я попытаюсь что-то придумать. По-другому не будет.

– Ты своим гонором, Наковальня, загоняешь себя вечно в безвыходную ситуацию. Не думала, что я могу тебя как-то иначе прижать?

Снова незаметно опустив руку на колено рванувшегося было вперед Хохла, она проговорила почти без эмоций в голосе:

– Нет безвыходных ситуаций. Есть ситуации, любой выход из которых меня не устраивает. Но даже в этих условиях он есть, выход. И я его найду и использую, как бы сильно он меня не устраивал при этом. Понятно? А теперь давай без лишней пыли – согласен на мои условия? Да – будем дальше говорить, нет – спасибо за обед, я уезжаю.

Ворона подобный расклад явно не устраивал. Он не хотел посвящать Марину в некие махинации с золотом, которые проворачивал через банк, как и не хотел, чтобы гонористая баба сейчас встала и вышла отсюда, потому что знал – она запросто сделает это, улетит в свою Англию – чего ей тут? И будет он, Ворон, трепыхаться в одиночку, а это совершенно точно не выигрышная комбинация.

– Л-ладно, – тяжело вывернул он, приняв решение. – Расскажу, как есть, думай что хочешь.

– А это не твоя уже забота – мысли-то мои, Мишаня, – усмехнулась Коваль, выдернув очередную сигарету из пачки. – Ты давай – по существу вопроса излагай, без предисловий и домыслов. Дальше я сама как-нибудь.

Ворон посмотрел на нее почти умоляюще:

– Ты это, Наковальня… полегче дави, ага? А то не выдержу, взорвусь…