Визит в абвер

Под конец рассказа писарь описал встречу в лесу с тяжелораненым полицаем. Трынька и тут сработал грубо — провалив операцию, он еще оставил в живых ее участника. Парень выболтал все хотя бы из чувства мести.

— Ложь! Это ложь! — вскочил вдруг протрезвевший Трынька. — Я же стрелял ему и в сердце, и в голову.

— Молчать! — гаркнул на него Шустер, выходя из себя. — Не умеете работать! Самогон доставать научились, а вот данных о противнике от вас не дождешься.

— Данные — не самогон, — пробурчал себе под нос полицай.

— Господин гауптман, — воспользовавшись паузой, обратился Борцов, — прикажите Трыньке вернуть нам оружие. Мой пистолет «ТТ» и револьвер Ганса Деффера… А то нехорошо получается. Мы тут у вас как пленные.

— Вернуть оружие еще успеем, — Шустер понемногу остывал. — А вот поесть вам пора. Да и для настроения, при желании, можно. Надеюсь, самогон не весь вылакали?

— Так точно, не весь, — поспешил заверить Трынька. — Ще трошки есть.

— Пойдите, распорядитесь… Еду подать сюда… На троих.

Трынька резво поднялся с пола, отряхнулся и, нашарив носком сапога ступеньки, выбрался из землянки.

Постепенно установилось затишье. Шустеру говорить не хотелось — он конечно же был потрясен. Как ни выкручивался, а все-таки приперли к стенке. Улики соответствовали действительности. И хутор, и парашютист, и перестрелка с пограничниками возле автобуса, и провалившаяся операция «конвой» — все было. В общем, цепочка получилась прочной, не разорвешь. Этак, чего доброго, по следу могли и чекисты прийти.

Черт знает что, конспиратор называется. За это следовало бы спросить, но с кого? С пьяного полицая? С себя самого? Впрочем, стоит ли так казниться. Есть же и обстоятельства, смягчающие вину. Прежде чем напасть на след, радист и писарь располагали информацией из первых рук. Могли бы они без предварительных данных добраться до цели? — мысленно спрашивал себя Шустер.

Так, логично рассуждая, он постепенно успокоил себя. Возобновив разговор с гостями, стал жаловаться — как тяжело ему здесь.

— Места тут, сами видите, какие. Укрыться еще можно, но работать тошно. Каждая вылазка за пределы базы сопряжена с риском. И все же сумели кое-что выведать. Присмотрели действующие мосты, железнодорожные станции. Можно было бы поднять их на воздух, но нет взрывчатки. Правда, шеф обещает, — тут Шустер замялся, не зная, говорить ли об ожидаемом в эту ночь бомбардировщике. Впрочем, почему бы и нет, новость приятная, тем более что подозрений гости уже не вызывают.

— В полночь, — начал он, осмелев, — мне доставят крайне необходимые грузы. Сбросят их с парашютами. Есть тут за болотом просторная поляна. Разложим костер, чтобы летчики видели, куда сбрасывать. Нужен и живой груз, да шеф что-то не обещает. Раздобрился только на одного радиста, да и то…

Тут Шустер прикусил язык, сообразив, что рассказывать о каком-то сомнительном радисте не следует. Помолчав, он круто сменил тему разговора.

— Опираюсь на собственные силы, так как народец вокруг ненадежный. Завидел какого мужика, уходи подальше. Мой девиз — никому здесь не верить. Человек по своей природе лжив, он лжет не только другому, но и самому себе. Исключений нет. Я тоже умею лгать. Не желаю лишь одного — чтобы мне лгали. В обмен на ложь я хочу получать только правду. Чистую.

— А что, господин гауптман, лучше, — поинтересовался Борцов, — ложь или хитрость?

— Не вижу никакой разницы! — отрезал гауптман. — Философствуете, писарь. Этой штукой нам следовало заниматься раньше, до войны… Шопенгауэр, Ницше и прочие. Вот и узнали бы душу русских, те ее струны, на которых можно было бы лучше сыграть.

— Но на какой-то струне все же абвер играл?

— Вы что, до сих пор не поняли? Русский человек уязвим, он чересчур доверчив. Мы на этом и строили свою тактику. И, знаете, неплохо получается.

Тут Шустер осекся, поняв, что его опять занесло. Писарь-то русский! И тут же сменил тему.

— Впрочем, пока нам принесут еду, давайте поговорим о деле. Ваши ближайшие планы?

— Выйти на связь с шефом, доложить о своем прибытии. Да вот случилась беда — перегорела лампа. Ваш радист не выручит?

— Думаю, лампа у него найдется, человек он запасливый. Но сейчас на задании.

«Значит, связи с шефом до конца операции у них не будет. Это хорошо», — отметил про себя Борцов.

— Трынька покажет вам мое хозяйство, — неожиданно для гостей кстати предложил гауптман. — Побываете и на площадке, куда сбросят груз. Осветим ее костром.

— А почему только одним? — удивился Борцов. — Так скупо? Надо бы обозначить ее по всем углам, чтоб грузы не упали в болото.

Шустер задумался.

— Можно и так, — не сразу, но он все же согласился. — Сухостоя тут на все четыре хватит.

Под вечер, после хорошего застолья, разомлевший и раздобревший гауптман вернул гостям оружие и рацию, которой по-прежнему недоставало одной лампы. Выход нашел Деффер. Он конечно же хитрил, лампа у него была заранее припрятана.