Визитатор

— А ни что! — крикнул Дидье. — Сам с собой, говорит, разговаривал, и рожа вся такая нахальная. Тьху! — Сторож сплюнул на землю, вложив в это действие переполнявшее его негодование.

— Может, вы узнали второй голос?

— Нет, — Дидье махнул рукой. — По правде говоря, я слышал только голос Пьера. Просто подумал, не сам же он с собой говорит.

— Ну, а в какое время это было, вы помните?

— Как не помнить! Сразу после Полунощницы. Пьер после неё как залёг, так до самого капитула и храпел. Дождь, говорит, его усыпляет.

— Да, с напарником вам не повезло, — посочувствовал викарий.

— Это уж точно, святой отец, — согласился сторож, очищая замок от налипших комьев земли.

— А где сейчас сей молодец?

— На кухне он, где ж ещё ему быть, — удивился Дидье. — Он, если не спит, то на кухне околачивается.

Викарий попрощался и через церковь снова вернулся в клуатр. Внезапно он остановился.

Ну как же он мог забыть расспросить Дидье о пономаре? Непростительная забывчивость! Придётся вернуться.

Сторож теперь был не один. Брат Арман, любимец аббата, что-то ему тихо выговаривал. При появлении викария оба замолчали.

— Господин викарий, — с преувеличенным усердием поклонился брат Арман.

— Мы с вами на удивление часто оказываемся в одних и тех же местах, — сухо заметил Матье де Нель.

— Исключительное совпадение, — ухмыльнулся фаворит. — Простите, я должен идти.

Викарий посмотрел ему вслед. Разумеется, аббат, хотя и дал согласие на расследование, но желает быть в курсе.

— Ещё чего узнать хотите, святой отец? — сторож лукаво поглядывал из-под косматых прядей.

— А вы готовы ответить правду? — спросил викарий, заранее предполагая ответ.

Дидье поднялся, встряхнул козью шкуру, аккуратно свернул и сунул её подмышку.

— Чего ж и не ответить, коль вы знать хотите.

— Тогда скажите, какого мнения вы были о покойном пономаре?

— Хорошего, святой отец. Прекраснейший был человек и достойный монах.

Викарий молча развернулся и зашагал прочь. Он давно заметил, быстрая ходьба — лучшее средство от раздражения, хотя она и не приличествует монаху.

— Жакоб, переодеться, скорее! — крикнул Матье де Нель, переступив порог, отведённых ему комнат. — Потом справишься у аббата, сможет ли он принять меня.

— Сможет, — заверил Жакоб, доставая чистую рясу. — Он уже дважды присылал узнать, не вернулись ли вы. Видать, ему тоже не терпится свидеться.

— Ну что ж, тем лучше, — викарий бросил на пол одежду. — Вычисти-ка её хорошенько, а лучше выстирай: от неё разит мокрой козой.

— Всё сделаю, святой отец, но раньше расскажу вам обо всём, что мне удалось узнать, и вы поймёте, что я времени зря не терял, — заявил Жакоб.

— Кто посмеет в этом усомниться, — пробормотал Матье де Нель, переодеваясь. — Начинай же, я выслушаю тебя с большим вниманием.

Жакоб покосился на викария. Обидеться или нет? Всем хорош святой отец, что и говорить, но есть у него один недостаток — любит он подсмеиваться над бедным Жакобом. Ну, да ладно, обидеться можно будет и в другой раз.

— Тот рыжий монах, о котором вы хотели узнать, — это брат Гийом, он хранитель амбаров, — принялся выкладывать добытые сведения Жакоб. — Так вот, он сидел недалеко от меня за обедом, поэтому я и смог подметить у него на левой руке глубокую царапину.

Матье де Нель пододвинул кресло ближе к камину, опустился в него и сложил кончики пальцев.

— Вот как? А если учесть неуставную обувь брата Гийома, возникает множество вопросов. И мы их обязательно ему зададим.

— Вы сказали, неуставная обувь, святой отец?

— Да, сегодня утром, когда все толпились у тела пономаря, я заметил, что он был обут не по уставу. Хотелось бы знать, в чём тут причина.

Новость оказалась не столь загадочной, как ожидал Жакоб. Он досадливо поморщился.

— Ну, для этого найдётся не меньше сотни правдоподобных объяснений.

— Но мне не нужна сотня, — возразил викарий. — Мне нужно лишь одно, причём не правдоподобное, а истинное. А, кроме того, утром на его лице вместо ужаса, как то было у других монахов, я увидел разочарование.

— Разочарование? — переспросил Жакоб.

— Вот именно. И мне не терпится узнать, почему смерть пономаря не ужаснула, а разочаровала брата Гийома.

Викарий встал и подошёл к окну, по стеклам текли тонкие струйки снова припустившего дождя.

— Итак, у нас на подозрении пять человек. Во-первых, аббат, во-вторых, брат Юбер, в-третьих, хранитель амбаров, в-четвёртых, сторож Пьер, ну и наконец, ризничий — я заметил во время службы шестого часа 21на его правой руке порез.

— Если вы спросите меня, святой отец, то я вам отвечу, что брат Гийом, хранитель амбаров, и есть убийца.

Викарий обернулся. Его лицо Жакоб не мог разглядеть — святой отец стоял спиной к окну, — однако по насмешливому тону понял, что викарий с его мнением не согласен.

— Позволь узнать, почему?

— Всё очень просто: он самый подозрительный.

— Это не аргумент, — викарий покачал головой, скрещивая руки на груди. — Но, если следовать твоей логике, то я выбираю ризничего.

— Ризничего? Вот-те раз! — Жакоб не скрывал разочарования.