Визитная карточка Флота

Урманов и в самом деле бодрствовал, делая вид, что дремлет, чтобы дать возможность ходовой вахте почувствовать вкус самостоятельности. Сойти с мостика до прохода проливной зоны он не мрг.

- Воздушная цель, пеленг сто сорок, угол места двадцать пять, идет на нас! - доложили из боевого информационного центра. Урманов вскочил с кресла, резкими движениями размял затекшие ноги, скомандовал решительно:

- Боевая тревога!

Некоторое время спустя "Горделивый" ощетинился стволами счетверенных зенитных автоматов, даже пусковые установки ракет противовоздушной обороны развернулись в сторону неведомого пока "противника". Правда, подавать ракеты из погребов в этих водах не полагалось.

Урманов вышел на крыло мостика, увидел подходящий с кормы на малой высоте самолет. Чуть в стороне от крейсера тот сделал горку, показав красные головки подвешенных под крыльями ракет, а также турецкие опознавательные знаки. Он чувствовал себя хозяином положения, потому не считал нужным скрывать оружие.

"Проверяете нашу боеготовность, господа натовцы?" - мысленно усмехнулся Урманов, глядя вслед уходящему за горизонт ракетоносцу.

Невольно подумалось об исконном русском бескорыстии и благородстве. Ведь когда-то висел на "вратах Цареграда" боевой щит вещего князя Олега, а в конце прошлого века русские войска были возле самых ворот Стамбула... Но не позарились на чужое добро. А разве не молодое Советское государство, истерзанное гражданской войной, интервенцией, голодом и разрухой, первым протянуло руку помощи новорожденной Турецкой республике? Жаль, что не все помнят сердечные слова благодарности, с которыми обратился к Владимиру Ильичу Ленину первый турецкий президент Мустафа Кемаль, прозванный Ататюрком - отцом турок...

Слева на горизонте открылся остров Мармара, который дал название этому небольшому внутреннему морю. Испокон веков добывали на нем мрамор для храмов и мечетей, для императорских дворцов и султанских гаремов... И тут же Урманов подумал с благодарностью не о помпезном мраморе, а о белом инкерманском известняке, который помог поднять из руин город первой его любви - Севастополь. Видел Сергей, как пилили двуручными пилами белый известняк и желтоватый ракушечник, обтесывали и клали на фундаменты бывших обгорелых развалин. Так возрождались из руин прекрасные ансамбли проспектов и улиц, площадей и бульваров...

Дали отбой боевой тревоги. На мостике снова появилась обычная ходовая вахта.

- Лейтенант Русаков, - спросил вдруг командир, - напомните, какие военно-морские базы Турции расположены здесь, в Мраморном море?

"Проснулся лев", - нехорошо подумал Игорь, а вслух перечислил порты Измитского залива.

- А базы Средиземного моря?

Русаков ответил и на этот вопрос.

- Верно, - одобрительно кивнул Урманов. - Плюс еще полдесятка баз на Черноморском побережье. Как вы считаете, не многовато ли для государства с небольшим флотом?

- Турция предоставляет свои порты натовцам.

- Вот тут вы попали в самую точку, лейтенант. Командующий шестым американским флотом Уильям Мартин еще год назад заявлял: "Мы должны превратить Средиземное море в суверенное озеро НАТО и выдворить отсюда русских".

- А все ли знают, как и когда американцы появились в Средиземном? продолжал разговор поднявшийся на мостик Валейшо. - В сорок втором году под предлогом высадки десанта в захваченной немцами части Северной Африки. И застряли до сегодняшнего дня. Понимают значение этого региона. Если раньше Балканы считали пороховой бочкой Европы, то теперь пороховым погребом всего мира становится Ближний Восток. Теперешние события это со всей явственностью доказали...

- Я думаю, не зря они стянули сюда целую армаду: три авианосца, два крейсера, более десятка других кораблей, - сказал Урманов. - Знали, наверное, о готовящемся нападении Израиля на арабов и решили на всякий случай подстраховать Тель-Авив.

- Египетское радио передавало о прямом участии американцев в боевых действиях на стороне израильтян.

- Дело тут темное. Трудно понять, как удалось Израилю за шесть дней захватить весь Синайский полуостров...

Широкой извилистой рекой поплыли назад Дарданеллы. Берега этого пролива не были такими живописными, как побережье Босфора: среди зеленой растительности здесь то и дело виднелись рыжие проплешины пустошей. На склонах пологих холмов пестрыми заплатками лепились селения с неизменными камышинками минаретов. Особенно пустынным выглядел Геллипольский полуостров - правый, европейский берег Дарданелл.

Возле Чанаккале - самого узкого, чуть больше километра, колена пролива - капитан Свирь снова выбрался на сигнальный мостик. Увидел стены старинной крепости в форме сердца, форты береговой артиллерии с застывшими жерлами пушек, несколько пирсов, гребенками отходящих от берега, и возле них узкие сверху, приплюснутые, как рыбины, корпуса военных кораблей. На одном из них, видимо, сыграли тревогу, вдоль обоих бортов побежали люди.

- Ишь ты, - опуская бинокль, усмехнулся старшина Хлопов, - как у нас бегут: в нос по правому борту, а в корму - по левому...