Вход в лабиринт

Юрка мгновенно выдвинул гениальную идею, незамедлительно им реализованную: взял соседскую течную суку и отправился с ней якобы погулять. Затем бесстрашно проник вместе со мной на территорию сада, где нас тотчас окружили здоровенные лохматые кобели. Нами, однако, они ни в малейшей степени не интересовались, крутясь вокруг породистой дамы из немецких овчарок и склоняя ее к сожительству. Юрка кобелей покровительственно и нагло пинал, они с покорным визгом отскакивали в сторону, а я тем временем неторопливо собирал урожай.

– И как ты предлагаешь провернуть это дело в его техническом аспекте? – поневоле увлекаясь его идеей, но и с сомнением вопросил я.

– Начнем так: свое личное дело из кадров в конверте я выдерну, дабы лично в кадры министерства его перевезти. У нас там одна баба, старший инспектор, я с ней пару раз переспал, она уговорится. Фото в деле мы переклеим в момент. То же и паспортов касается. Есть у меня умелец из подучетного контингента. Агент-фальшивомонетчик… Я у него год в обучении был, страшно интересное ремесло, доложу тебе. Решил приобрести гражданскую специальность. А вдруг сгодится? В той же Америке? Так вот. Далее остаются семечки: продажа твоей квартиры, ибо мне понадобятся подъемные, представление тебя соседям… А родителей я редко вижу, отоврусь занятостью по службе, долгосрочными командировками, а как документы в Штатах выправлю, навещу стариков. Звонить им буду, интересоваться… Не проблема, забудь.

– Ну ты и фрукт!

– Зато не овощ…

– Комбинация, конечно, интересная… – промолвил я задумчиво, и в самом деле захваченный внезапностью и изыском предложенного жизненного обмена, но еще ничего для себя не решивший.

– Есть один скользкий момент, – неожиданно серьезным и вдумчивым голосом произнес Юра. – Мои прошлые связи. Я их отрежу. Скажу, переехал служить в другой город, и на том потеряюсь. Остаются лишь дружки-менты. Но практически все они рассосались в гражданской массе. А устойчивых отношений у меня ни с кем не было. Тут на нас играет время разброда. При советской власти, трудясь в стабильном коллективе, я бы незамедлительно оброс кучей сослуживцев во всех конторах и, сев в министерское кресло, целый месяц бы выслушивал поздравления. А сейчас? Всучат личное дело, как спасательный круг на палубе тонущего корабля, и – привет! Кстати, кадровик наш тоже о пенсии рапорток начертал, что весьма кстати.

– Я – и в ментовке! – продолжал недоумевать я. – Лжедмитрий-четветый! Попадья в доме терпимости!

– Расширишь свой кругозор, – вздернув картинно бровь, отозвался Юра, в очередной раз наливая водку по рюмкам. – И снова тебе повторю: покантуешься там пару месяцев и – на свободу. Чего ты переживаешь, в самом деле?.. Да и не единственный это прецедент в своем роде. Вспомни хоть пресловутого Леньку Пантелеева. Ведь служил же он в ЧК… Вообще замечено, что уголовники, попадавшие в органы, работали там очень эффективно. Вот только как информировать твою родительницу?..

– Какой я еще уголовник?.. – насупился я.

– В настоящий момент – самый натуральный, – урезонил меня Юра.

Ах, да…

– С маман надо работать по факту, – сказал я, все больше и больше проникаясь сомнительной идеей. – Предварительный шум ни к чему. Да, вот еще. Встретил я в Штатах одного парня. Набедовался тут донельзя и рвался туда что есть мочи. Ну и дорвался. И сказал он мне так: представь, ты заблудился в тайге, голодал, измерз и вдруг оказался в тепле и уюте, но там, где ты оказался, – это морг. В нем ты в качестве, например, санитара, а не покойника, но в какой-то момент тайга видится милее…

– И тебя понял, и того парня, – сказал Юра. – Лентяи вы и миросозерцатели. Никакой внутренней и внешней динамики. Отсюда интеллигентские штучки. Время на раздумья у тебя до утра. Приеду рано. Возьму фотоаппарат с черно-белой пленкой и мундир. Встанешь к стенке, сделаем фото к моему бывшему, надеюсь, личному делу. К обеду фото будет готово. После обеда поедешь в кадры. А вечером я проставляюсь солидно и обстоятельно на твоей новой квартире.

– Э-э, я еще ничего не решил!

– Ты уже решил все, дружок. Я – хороший опер, я все просек. Жаль, что Родина реально теряет в моем лице квалифицированного бойца.

– А что приобретет Америка?

– Живой, подвижный ум, – сказал Юра. – А вот куда он будет приложен – пока загадка.

– А если тебя, то есть меня, все-таки объявят в международный розыск?

Юра покровительственно покривился:

– Повторяю… На сегодняшний день статейкой ты не вышел для этакой чести. Вот если бы твой Брюхосливов или Сливобрюхов коньки откинул… Тогда бы – привет! А вот на розыск федеральный можешь рассчитывать, как на мою дружбу. Ну, на посошок, и – до скорого!

Уснул я на удивление быстро и спал отдохновенно и всласть, а на утренний телефонный звонок товарища и на его контрольный настороженный вопрос: дескать, вклеивать ли в дело мое фото, или я передумал? – буркнул почти механически:

– Ну, давай… Приезжай на фотосессию…