Вход запрещен

После исчезновения дяди Коли сначала появился дядя Гриша. Спокойный, мягкий. С ним было легко. Но мама сказала, что он – «ни рыба, ни мясо» и быстро его бросила. Ей нужны взрывы, эмоции. Вот как с дядей Марком. Тут было всё. И в отличие от дяди Коли, дядя Марк не бухал запоями, владел небольшим бизнесом и вполне обеспечивал семью, так что маме теперь не приходилось таскаться на работу на другой конец города. Да и железнодорожный вокзал как раз закрыли. Вот взяли и закрыли. Не нужны поезда, заходящие в маленький тупиковый городок, нерентабельно, езжайте автобусами. Так что работы у мамы не было. Теперь она целыми днями сидела дома и придумывала себе новые способы развлечения.

Грохот стих. Взрослые перешли от стадии кухонного скандала в стадию спального перемирия. Никита зажмурился и закрыл уши подушками, чтобы ничего не слышать.

И как-то неожиданно оказался во сне. А, может, и не во сне вовсе. Никите казалось, что в последнее время, после того несчастного случая, он видел не сновидения, а будто бы будущее, то, что скоро возможно наступит. И Никита почему-то твердо знал, что всё рано или поздно сбудется.

Вот он стоит посреди заснеженного двора, пурга метет, снег искрится в лучах одиноко стоящего фонаря. А вокруг тьма, с трудом угадываются очертания домов и тусклые окна. Никите зябко, он обнимает себя и хлопает по плечам, чтобы согреться. Пронзительный ветер рвет куртку, снежными когтями скребет по ткани, пытается залезть через воротник и покусать голую шею.

Вдруг во мраке выделяется силуэт, темнее самой ночи, он движется в сторону Никиты, растет; снег облетает его, не хочет попадать в сгусток тьмы или мгновенно тает, лишь соприкоснувшись с чернотой. Человек подходит ближе, попадает в кружок света, и Никита с содроганием узнает лицо под черным капюшоном. Отчим. Дядя Коля мертвенно-бледен, похож одновременно и на голодного вампира, и на зомби. Кожа на лице поблескивает, отражая уличный свет, под глазами фиолетовые круги, края рванной раны разошлись, обнажив пробитую лобную кость с вывалившимся мозгом, верхняя губа криво вздернута и видны острые желтые клыки. Но страшнее всего глаза. Черные жесткие бездонные… заглянешь в них и утянет в таинственный темный омут…

Никита шарахается в сторону и на что-то натыкается – под ногами извиваясь, ползают разномастные змеи. Черные контрастно выделяются на белом, а бледные с голубым ледяным отливом почти не отличаются от снега от этого ещё страшнее на них наступить.

Отчим резко выбрасывает худую бледную руку, намереваясь схватить его, Никита успевает увернутся, но всё же спотыкается и падает вниз, поднимая веер снежных брызг, он проваливается сквозь снег глубоко-глубоко и единственное, что он видит перед собой – это тянущиеся к нему ободранные до костей желтые пальцы отчима.

Никита взмахивает руками и с силой бьет кулаком по стене, от неожиданности распахивает глаза. Из-за пережитого страха колотится сердце, будто хочет выскочить и убежать. Никита судорожно заглатывает ртом воздух и пытается успокоиться, восстановить ровное дыхание.

Это кошмар… всего лишь кошмар. Один из тех, которые преследуют его.

«А если отчим всё-таки однажды схватит его? Сегодня он подошел близко. Слишком близко».

Хоть сон и исчез, Никите всё равно страшно. В комнате полутемно, свет проникает из-за штор, но какой-то серый, чужой, как если бы Никита всё ещё находился во сне. Но нет же. Вот он отчетливо видит окно и стол, шкаф, стены, белый потолок.

Вдруг на потолке мелькает тень. Никита присматривается… это не тень, потолок будто тает, истончается и вместо белой штукатурки становятся отчетливо видны деревянные стропила на чердаке. Что-то шевелится – то ли на сквозняке колышется густая паутина, то ли какие-то рванные тряпки болтаются на веревках… нет, это черные змеи свешиваются с балок… они опускаются всё ниже и ниже. И вот первая уже совсем близко подобралась к Никите. Её выпуклые янтарно-желтые глаза с тонкой черной черточкой посередине светятся в темноте, она открывает пасть, показывая два острых зуба и длинный раздвоенный на кончике алый язык. Никита зажмуривается от страха… что-то мокрое и шершавое касается его носа…