Входящий в Свет. Роман-лабиринт

Понимая всю серьёзность сложившейся ситуации, нужно было в первую очередь выделить самое важное и отбросить второстепенное. Мы обговорили с Наташей самый главный момент: куда и как спрятать её и детей. Моих сбережений вполне хватит на то, чтобы надёжно укрыть их от возможных посягательств «заказчиков», если бы такое имело место… Благо, что объяснять маленьким детям, куда так надолго запропастился их вечно занятой отец, и почему теперь они должны уезжать под охраной дяди Остапа в дальние страны не являлось проблемой. Дети подспудно чувствовали логичность самого «бесконечного» отсутствия главы семейства. Ведь папа итак подолгу, подолгу отсутствовал в их жизни.

Тем более, что по «кодексу самурая» «мишень» не была для меня, Остапа, ни сюзереном, ни главой клана, ни «заказчиком» по умолчанию. Я должен выполнить работу – это моя прямая и святая обязанность. Дальше – спасти детей. Потом увезти их и Наташу, спрятать, несколько лет не «высовываться» и стать «новым папой» для них. Куда проще…

С расстояния восьмиста метров я подробно рассматривал в прицельное приспособление через ровное соразмещение прицельного «пенька» и боковых прицельных нитей свою «цель». Рядом с ним помимо обычных «дубинноголовых» секьюрити маячил какой-то долговязый «прыщ». Я спокойно разглядывал хороший дорогой костюм на этом непонятном субъекте и думал: « Какую роль играет это дополнительное для меня «препятствие» в жизни Плешака? Чем мне «грозит» его присутствие рядом с целью?»

Я будто бы десятым чувством цеплял в нём некий импульс «знакомых до боли» черт индивидуальности, даже сущности, которые неким мистическим образом будоражили меня до глубины души, находили во мне прямой сердечный отклик. И мне это, чёрт возьми, очень и очень не нравилось.

Ну, хорошо. Усилием воли я подавил это поднимавшееся во мне «недоразумение». Ещё раз нашёл через сетку прицела мишень и, медленно выдохнув, плавно нажал указательным пальцем на курок. Оружие чуть дёрнуло по моему плечу лёгкой отдачей, и я замер…

В окуляр прицела я даже «заметил» чёткую траекторию полёта пули, но эффект не дал мне ни малейшего удовлетворения!..

Плешак, как двигал к дверям госучреждения, так и продолжал своё движение!.. Я быстро и чётко перезарядил винтовку и снова приник глазом к прицельному устройству, – глухой, почти неслышный хлопок и… ничего. Я не верил своим глазам! Действие было произведено, выстрел состоялся, а результат не случился!!!

Позвольте, позвольте, ребята, дорогие мои, я – ас! Такого просто не могло быть! Из ста я выбиваю сто десять!!! Рефлекторно я оглядел свою боевую «подругу». С предохранителя снято, боёк не сбит, весь механизм чист и свят, как лицо младенца… Что случилось?! Что??!!

Я вдруг увидел себя как бы со стороны с оружием в руках и выражением полного идиотизма на физиономии. И… гомерически расхохотался. Судьба сыграла со мной по-настоящему дьявольскую шутку! Либо… либо сам дьявол отводил от себя мою разящую десницу.

Глава 31

Я, в принципе, не умею целоваться… И когда это случится, я обязательно буду ощущать себя таким беспомощным и незащищённым, таким неловким и неуклюжим, что появись тут всеведущий Светломудр, провалился бы со стыда сквозь землю, хотя… хотя этой науке, безусловно, научить меня он никогда бы не смог (я думаю, что он просто не имел подобного опыта).

Я всего-то подошёл к дивану и осторожно заглянул в лицо Виктории… Думал, как быть, если придётся уходить, а она ещё не проснётся.

Наши глаза встретились… И это случилось…

Через секунду она молча и быстро, как будто ждала именно этого мгновения, прильнула к моим губам, мягко просовывая свой юркий язычок в мой рот…

Я ощутил словно короткий и пронзающий до пяток пробой электрического заряда. Я дёрнулся как от толчка и чуть не упал, едва удержавшись на деревянных ногах… Виктория с гримасой изумления взирала на мои «пируэты», а потом сразу же расхохоталась, сидя на диване и поджав голые ножки, на которые ниспадали складки одной из моих новых белых рубашек (я очень люблю белый цвет в одежде). Я встал, наконец, как вкопанный, смущённо уставившись в пол и покраснев так густо и всецело, что, казалось, всё моё тело налилось сверху донизу винно-красным оттенком переспелой свеклы на грядке…

Виктория перестала хохотать и закутавшись в одеяло, грациозно двинулась в мою сторону, я же попятился, не зная на каком шаге силы оставят меня, и как скоро я рухну от невозможности сопротивляться этой истошной судороге внизу живота…

Губы безжалостной амазонки вновь обрели своего «подопытного кролика», и я смачно, как пылесосом, был неукротимо и рьяно засосан в глубокую западню сладостно-губительного рта Виктории…