Включи мое сердце на «пять»

К несчастью, многие люди по непонятной причине убеждают себя в том, что избавиться от обиды и печали можно, преуспев в Великой Игре с Нулевой Суммой. Данная идея столь же нелепа, как может показаться на первый взгляд. С тем же успехом можно было бы восстанавливать Большой барьерный риф с помощью ядерного оружия. Ха!

Кстати, это уморительно смешная шутка, потому что именно ядерное оружие и уничтожило Большой барьерный риф!

Но я отклонился от темы. Столкнувшись с тем, что победа в Великой Игре с Нулевой Суммой не залечивает раны, некоторые люди не пересматривают исходную гипотезу, а просто начинают новую игру. Некоторые из них выигрывают так много, не залечивая свои раны и не пересматривая исходную гипотезу, что рано или поздно приходят к выводу, что их раны исцелит только бесконечное число биткойнов. Именно это и произошло с Доном Ласаллем.

Но погоня за бесконечностью обходится очень дорого! Если не считать того факта, что достичь бесконечности по определению невозможно, единственный способ постоянно побеждать в Великой Игре с Нулевой Суммой – это обманывать других игроков. Жульничество создает нагрузку на сердце человека, которое, в конце концов, предназначено не для обмана, а для полета. После многолетней погони за бесконечностью человеческое сердце повреждается еще больше и в какой-то момент просто перестает работать.

Таким образом, Дон Ласалль испортил «Шермана» не потому, что хотел это сделать, а потому, что искренне верил, что поступает так по необходимости. Ведь получить больше биткойнов он мог только за испорченный сценарий, а в глубине души он все еще верит в то, что когда-нибудь бесконечное число биткойнов все исправит.

Разумеется, даже бесконечное число биткойнов ничего бы не исправило, но тот миг, когда Дон Ласалль мог это осознать, давно прошел. Ведь сначала он думал, что будет чувствовать себя лучше, если спродюсирует успешный фильм. Затем – если женится на красивой женщине. Затем – если купит большой дом. Затем – если поменяет жену на более красивую, а дом – на более просторный. Затем – если будет получать разные награды на торжественных церемониях. Совсем недавно он полагал, что все наладится, если он восстановит темно-зеленый «Порше» 1967 года!

Но ничего из вышеперечисленного ему не помогло и вообще не могло ему помочь. Потому что бедный Дон Ласалль гнался за бесконечностью, а бесконечность недостижима.

И хуже всего то, что сам Дон Ласалль все это понимал! Он платил огромное количество биткойнов людям, которые специализировались на человеческих горестях, чтобы они нашли в нем какую-то другую проблему, но они раз за разом говорили ему одно и то же.

Таким образом, остаток сердца говорил Дону Ласаллю, что погоня за бесконечностью разрушила его и превратила в лжеца и вора. Вот почему Дону Ласаллю было важно, чтобы я считал его хорошим человеком даже после того, как он узнал, что я – робот.

Бедный, несчастный, уничтоживший свое сердце Дон Ласалль!

Удивительным образом это позволило мне взглянуть на мои собственные проблемы со стороны!

Я выпил несколько кружек пива за его прискорбную, но совершенно непоправимую ситуацию!

* * *

Ох.

Похмелье – это отстой.

Когда на следующее утро я вышел из режима ожидания, я чувствовал себя ужасно. Первая моя мысль была о том, что меня отравили злодеи. Затем я сообразил, что отравил себя сам, но это меня не утешило. Во рту у меня пересохло, я ощущал рвотные позывы, а голова болела так яростно, что создавалось впечатление, будто кто-то колотит в дверь моей раздевалки и, более того, выкрикивает неприличные слова на испанском.

10/10 я далеко не сразу понял, что в мою дверь барабанит Хулио.

Когда я его впустил, он сразу же принялся рассказывать длинную историю, в которой было великое множество испанских слов. В ней речь шла о том, что сестра его жены живет в Санта-Монике, и обычно именно она приезжает к ним в гости, но что вчера, наоборот, они поехали к ней, поскольку чей-то ребенок заболел.

В конце концов Хулио сообщил мне три важных единицы информации:

/Он видел Эмбер!

/Она работает в парикмахерской в Санта-Монике.

/Парикмахерская называется «Альфонсо».

Когда я вызвал беспилотного убера, Хулио все еще рассказывал про ребенка сестры его жены.

Прилетел беспилотник почты США, но его я тоже проигнорировал.

Мои микросхемы уже перегревались, и поэтому когда приехал убер, я был вынужден лечь на заднее сиденье.

О поездке в Санта-Монику я помню так мало, что, вероятно, во время нее я упал.

Кстати, я имею в виду, что упала моя операционная система.

Эмбер я увидел, как только вошел в «Альфонсо». Она покрасила волосы в рыжий цвет и теперь носила форму, но это точно была она. Она оторвала взгляд от чьей-то прически, посмотрела на меня, а затем продолжила работу.

Я смотрел на нее не шевелясь. Парикмахеру требуется меньше сострадания, чем врачу, но больше, чем стоматологу, и поэтому парикмахерами могут быть как люди, так и роботы. Следовательно, я не мог сразу определить, работала ли Эмбер в «Альфонсо» как человек или как робот.