Включи моё солнце

К тому времени, когда они поднялись на вершину, рыжее полотно рассвета уже виднелось над силуэтами городских построек с разноцветными крышами. Город отсюда, сверху, казался совсем крошечным, как будто игрушечная модель. Только с настоящим дымом из заводских труб и движущимися точечками, которые на самом деле были автомобилями. Подруги стояли и смотрели на всё это словно в первый раз. Хотя бывали здесь часто. И каждый приход сюда они подолгу любовались пейзажами, что-то обсуждали, мечтали.

Анжела посмотрела на бутылку шампанского, которую всё ещё держала в руке, прикрыв горлышко пальцем.

– А пить-то с горла придётся, – каким-то философским тоном произнесла она и, не дожидаясь ответа, сделала два глотка, после чего протянула бутылку подруге. – Ничего не напоминает?

– Забудешь такое, – усмехнулась Лена, принимая бутылку. – Как мы на дискотеках прятались и по очереди все из одной бутылки пили.

– Помнишь, как Игорька-то накрыло? – засмеялась Анжела.

– И на лавочке вырубился! – перебила со смехом Лена.

Девушки сидели на мокрой от утренней росы траве и в сотый раз вспоминали истории из детства. Их общего детства. В котором была и Татьяна Петровна. Лена на мгновенье задумалась. Ей стало стыдно за свои вчерашние слова. Ведь она, совершенно посторонний человек, столько любви и заботы вкладывала в чужих, по сути, детей все эти годы.

– Анжел, – снизив голос, она посмотрела на подругу, – ты права. Я реально дура. Попозже позвоню, извинюсь.

– Позвоню? Нет, дорогая. Обидеть, глядя в глаза, тебе смелости хватило. А прощения просить – по телефону?

Анжела смотрела требовательно, и тон её был такой же. Да и сама Лена понимала, что подруга права. Но идти действительно было стыдно. Но и не пойти…

– Да, ты права. И в том, что мне стыдно, и в том, что всё же надо. Именно сходить к ней. Я таких глупостей наговорила. Но чёрт возьми. У меня столько всего сейчас внутри! Это не передать. Куда это всё деть? Меня разрывает просто!

– Знаю я один способ, – Анжела сделала глоток из бутылки и, отдав её подруге, поднялась.

Лена сидела и с интересом смотрела, что задумала подруга. Та обернулась, посмотрела на неё с улыбкой, отвернулась и, подняв вверх руки, внезапно громко закричала. Пронзительное «Аааа» разлетелось над городом. Анжела умолкла, а эхо ещё улетало вдаль. Опустив руки, она ещё пару секунд стояла, не оборачиваясь, прислушиваясь. Потом вновь обернулась и кивком головы позвала Лену.

Та сначала посмотрела на подругу, как на сумасшедшую, но когда к ней протянулась рука – сдалась.

– Я не смогу, ты же знаешь.

– Сможешь. Давай.

Лена смотрела на город, на светлеющее небо с бороздами от самолетов. Ей так хотелось избавиться от всего того, что накопилось и за прошедшую ночь, и за все эти годы, что она набрала в лёгкие воздуха и громко, во весь голос, закричала. В этом крике была вся боль и нерастраченная любовь. Казалось, что даже небо слышало этот крик беспомощности и ответило глухим эхом. Через секунду её крик превратился в дуэт. Подруга не смогла бросить её даже в этом. Так и стояли они вдвоем, вскинув вверх руки, на вершине совсем небольшой горы, под которой был их маленький город. И кричали, иногда глядя друг на друга. Плача и смеясь одновременно, как две маленькие девочки. А эхо заботливо уносило их обиды на этот чужой, такой непонятный взрослый мир.

Вдоволь накричавшись и допив шампанское, они ещё какое-то время сидели и разговаривали обо всём на свете. Кроме вчерашнего вечера. Намеренно избегали этой темы. Слишком хорошее сейчас было настроение и портить его ну никак не хотелось. Сколько времени они там провели – неизвестно, но вниз они спустились, когда город уже полностью проснулся и привычно встретил их шумным коктейлем из людского потока и звуков улиц. И никто не обращал внимания на двух держащихся за руки молодых девчонок с сонными, но отчего-то очень довольными лицами, которые шли по залитой ранним солнцем улице.

Спустя несколько часов, выспавшись и вылив в себя по две кружки кофе, подруги засобирались в гости к Татьяне Петровне. Лена прокручивала в голове, как на её появление отреагирует обиженный педагог. Конечно, она понимала, что та, наверняка, сильно обижена. Но зная характер бывшей воспитательницы, надеялась, что она сможет простить спонтанный срыв своей воспитанницы. Анжелка предлагала пойти вечером, отдохнуть ещё немного, но Лена не могла спать. Она постоянно видела перед собой глаза Татьяны Петровны, обиду и чувство вины, которые этот взгляд показывал. Невозможно сидеть и чего-то ждать. И она поторапливала подругу, которая даже сейчас решила накраситься так, будто там её ждал заморский принц, а не одинокая пожилая женщина. Когда та вышла из ванной, Лена бросила на неё укоризненный взгляд, покачала головой, и они вышли.

– Как думаешь? – спросила Лена, когда они спускались по лестнице. – Лучше сразу извиниться или сделать вид, что мы просто пришли в гости? А там уже в зависимости от реакции, а?

– Нет, конечно, – фыркнула Анжела, – накосячила, так исправляй. Ты как маленькая. В угол тебя не поставят и игрушку не отберут.