Вкус эмоций

Психиатрическая лечебница превратилась в сущий ад. Все этажи радостно кричали, подбадривая первый этаж, который гонялся за мучителями в порыве лютой ярости, желая отомстить за издевательства персонала над пациентами. Уже никто не спал, все кричали, топали и стучали по дверям своих палат. Самое страшное было в том, что света не было нигде. Вся лечебница была погружена во мрак, наполненный ором и безумием. Скорее всего, надзиратели больше никогда не смогут работать тут, как и медсестры, которые попрятались по шкафам и кабинетам. Чистейшее сумасшествие.

Ким все боялся быть растоптанным. Но неожиданно его подняли на руки и понесли по лестнице вниз. Странное ощущение, когда тебя несет толпа сумасшедших пациентов. «Надо будет записать его, как новое чувство, – подумал сам недавно заключенный в палату пациент. – Очень даже неплохое ощущение». Сейчас он был героем для всех этих людей. Толпа благодарно вынесла Кима к выходу из больницы и погналась за бегущими по первому этажу надзирателями. Может быть, и не такие уж они и сумасшедшие?

Ким победно распахнул дверь и посмотрел на ночную улицу. Крики позади затухали, впереди была темень, как и в здании, а холодный ветер дохнул Сталлену в лицо. Второй раз он ощутил себя истинно свободным.

Немного вглядевшись во тьму, он заметил странную картину. Две фигуры – одна низкая, другая высокая – стояли неподалеку от больницы, боясь шелохнуться. Когда Ким подошел ближе, он увидел, что у Стоунов от удивления раскрыты рты, и их взгляды направлены на гудящую и вопящую лечебницу.

–Э-это все ты? – заикаясь, спросила Карен. Руперт закивал, поддерживая вопрос дочери.

–А кто же еще, – хмыкнул Ким и сам полюбовался проделанной работой. Все-таки, это было потрясающее чувство – ощущение свободы.

Они беспрепятственно открыли калитку изнутри и вышли наружу. Стояла прохладная погода, хоть на небе и не сияли звезды, а позади троицы кричали психи. «Романтика», – снова подумалось Киму.

Второй раз сбежавший пациент вдохнул полной грудью.

Свет. Даже два. Они приближались к нему с невообразимой скоростью и шумом мотора. Через мгновение Ким сообразил, в чем дело.

Он с быстротой кошки отчаянно толкнул опешивших и еще не пришедших в себя Стоунов прочь с пути автомобиля, за рулем которого сидела женщина с растрепанными белыми волосами, озлобленным белоснежным оскалом и ненавидящим взглядом.

Глухой стук. Лежащая на траве Карен зажмурила глаза, но Руперт видел, как тело Кима сделало несколько оборотов в воздухе, перелетело через машину и жестко упало на асфальт.

Машина проехала чуть дальше и врезалась в забор на огромной скорости. Он согнулся, будто пластилиновый, и его верхняя часть с силой гиганта ударила по крыше машине, смяв ее, как консервную банку. Из лобового стекла салона окровавлено улыбалась мертвая медсестра Маргарет Боун. Из капота шел дым.

Стоуны сорвались с места и подбежали к еле дышащему Киму. Карен осторожно перевернула его.

Ярко-голубые глаза посмотрели на девочку. В них была жизнь. Какая там смерть, о чем вы говорите? Они светились энергией. Наверное, в последний раз.

–Карен, – дрожащим шепотом произнес Ким. Его губа была разбита, а над бровью начинала течь струйка крови.

–Не умирай, Ким, – словно ребенок, просила его Карен. Глаза Руперта заслезились. Карен заплакала навзрыд, беспомощно крича. – Ты не можешь умереть!

–Послушай же ты меня, – слабо прошептал Сталлен, перебивая девочку. Его рука судорожно схватила плечо Карен. – Каждому нужно ощутить эту чувство, слышишь меня? – он закашлялся кровью.

–Что за чувство, Ким? О какой ерунде ты говоришь в такой момент! – продолжала кричать Карен. Она всеми силами пыталась отогнать плохие мысли. – Мы сейчас вызовем скорую помощь, и все будет хорошо, обещаю!

Ким усмехнулся.

–Ерунда? То есть все, чем я занимался, вся моя жизнь была ерундой? –Сталлен выдавливал слово за словом. – Посмотри на себя: сильная, как всегда. Даже сейчас веришь, что все будет хорошо. Будь такой всегда, – сказал он. – Послушай, я открыл лучшую эмоцию в жизни. Я выполнил свое предназначение. Теперь ты должна понять меня со всей серьезностью, – он снова закашлялся. Его последние минуты кончались, – Это чувство – чувство от помощи людям, – он слабо улыбнулся. Кровь на его зубах придавала улыбке странную жалость. – Благодарность. Вы помогли мне, так что не забывайте помогать другим несчастным. Тогда мир станет лучше и светлее.

Карен зарыдала еще сильнее. Руперт проглотил огромный ком в горле. Он не мог смотреть на плачущую дочь так же, как и на умирающего лучшего друга.

–Руперт, – обратился он к отцу семейства. – Ты должен беречь свою дочь, это ты и так знаешь, – он улыбнулся еще шире, но в следующее мгновение нахмурил брови. – Не вздумай удерживать эмоции в себе, – он посмотрел опять на Карен. – Это и к тебе относится, юная леди. Вы должны помогать друг другу. Вдвоем против всего мира.

Карен не могла поверить в происходящее. Почему он умирает? Девочка в глубине души понимала, что ему уже ничем не помочь, но отказывалась в это верить. Руперт пошарил по карманам.