Вкус к убийству

— Не особенно рассчитывайте на эту тысячу, мистер Моуди. Если ваша жена действительно рассказала нам всю правду, вы больше никогда не услышите об этих молодцах. — Капитан сел на стул, лицо его напряглось.

— Впрочем, возможно, вы и правы. Возможно, это их лучшая находка. Вполне вероятно, что они возьмут на вооружение подобный прием в силу его «безопасности». Может быть, один из них работает где-то в универмаге и таким образом располагает доступом к информации об известных клептоманах…

— А разве нельзя проверить магазины? Наконец — личности их сотрудников?

— Вам известно, сколько народу работает в подобных местах? Вы слишком многого хотите, мистер Моуди.

Слезы потекли по щекам Руфи, и она потянулась к сумочке, чтобы вынуть платок. Достала, приложила к глазам.

Что-то в сумочке привлекло ее внимание в тот момент, когда она уже почти закрыла ее.

Руфь извлекла предмет и в замешательстве смотрела на него, потом чуть повернула, продолжая внимательно разглядывать.

Ее глаза просияли, когда она подняла их, слезы высохли, словно по мановению волшебной палочки.

— Капитан!..

— Да, миссис Моуди?

— Вам нужно установить их личность? А вам может помочь имя проживавшего в том номере человека?

— Имя? — Капитан даже растерялся. — Вы что, шутите? Вы действительно можете назвать мне его имя?

— Могу! Могу! — воскликнула Руфь и неожиданно расхохоталась. Смех этот сначала напугал Ральфа, пока он не понял, что жене его в самом деле весело. Вот, — она протянула извлеченный из сумки предмет. — Не знаю, зачем я это сделала… но так уж вышло. Я взяла его вчера со стола в том номере отеля.

Капитан с любопытством рассматривал лежавший у него на ладони предмет. Это была довольно дорогая авторучка с золотым пером и черным колпачком. На корпусе было золотом же выгравировано: «Гаррисон В. Мойер».

Райт улыбнулся Руфи и направился к телефону. Номер он набирал кончиком ручки.

Перевод: Вяч. Акимов

Уильям Ф. Нолан Странное дело мистера Пруйна

Она не успела закричать, — его ладони закрыли ей рот. Ухмыльнувшись, он пнул ее коленом в живот и быстро отступил назад, как будто для того, чтобы дать ей место, на которое она, извиваясь, рухнула ему под ноги. Потом он стоял и смотрел, как она ртом хватает воздух.

«Как рыба, — подумалось ему, как рыба, которую выкинули из воды».

Он снял синюю форменную кепку и вытер пот с кожаной прокладки под козырьком. Жарко. Чертовски жарко. Потом взглянул на женщину — та, натыкаясь на мебель, каталась по полу пытаясь сделать хотя бы один вздох. До тех пор, пока ее попытки не увенчаются успехом, ей не крикнуть, а уж потом…

Он прошел через маленькую гостиную к креслу и открыл стоявший на нем кожаный саквояж с инструментами. Потом, словно заколебавшись, снова посмотрел на нее.

— Это для вас, — со значением сказал он, улыбаясь через плечо. — Исключительно для вас.

И извлек из саквояжа охотничий нож с длинным лезвием.

Из ее груди вырвались короткие судорожные звуки; глаза округлились, шея напряглась, кожа покраснела.

«Сейчас ты уже не такая красивая, — подумал он, приближаясь к ней с ножом. — Миловидная, но не красивая. Красивые женщины умирать не должны. Их слишком мало. Жалко смотреть, как умирают красивые. Но ты…»

Он стоял над ней и смотрел. Лицо покрылось капельками пота, припухло. Сейчас уже даже и не миленькая. Без той нарядной упаковки — не то, что когда открывала дверь. Имей она более броскую внешность, он бы не задержался, пробормотал бы извиняющимся голосом, что ошибся адресом, и сунулся в другую квартиру. Но про нее такого не скажешь. Волосы в бигуди. Фартук. Ничего…

Он наклонился, схватил ее за руку, потянул к себе.

— Не волнуйтесь, — проговорил он. — Я не отниму у вас много времени.

И снова улыбнулся.

— К нам мистер Пруйн, сэр. Говорит, что по делу Слоан.

— Впусти его, — сказал лейтенант Норман Бендикс.

Вздохнув, он устало откинулся на спинку вращающегося кресла.

«Дьявол его возьми, — подумал он, — еще один. Мои четырехлетний сын и тот мог бы рассказать здесь более связную историю. „Папочка, я зарезал ее своей авторучкой“. Болваны!»

За пятнадцать лет в полиции десятки людей исповедовались ему в совершении нераскрытых убийств, прочитав о них в каких-нибудь вшивых газетенках. Впрочем, одно исключение все же было. Сознался именно убийца. Все факты подтвердились. Обычно за убийцами не водится склонность набиваться на интервью в полиции. Чаще заявляются недоумки с разыгравшейся фантазией, перед этим пропустив для храбрости пару стаканов. Лучший тому пример — нынешнее дело Слоан. Уже пять «признаний», и все — сплошная туфта.

Марша Слоан. Двадцать семь лет. Домохозяйка. Убита у себя в квартире. Среди бела дня. Перерезано горло. Ни мотивов, ни улик. Муж был на работе. Никто ничего не видел. Полиции нечем похвастать.