Вкус коньяка

- Ну, ясно, что не женщина, - съязвил я, сам не понимая, зачем это делаю.

- Я же просила не обижаться.

- Да я и не обижаюсь, что мне то? Просто так сказал. Вылетело.

Прости…

- Нет, ты не просто так сказал. Тебе об этом мужчине неприятно слышать.

- Почему это неприятно? Мне все равно!

- Да? Жалко… Ну, ладно. Так вот: этот человек…

- Мужчина, - подсказал я. Анна укоризненно на меня посмотрела и продолжила:

- …он работает в мэрии. Курирует работу то ли собеса, то ли комиссии какой-то. Не помню, но связана его работа с социальной защитой материнства и детства.

- Матери у нас нет, - возразил я.

- Зато есть ребенок… дитя, можно сказать. И сирота…Кстати,

Гоша Николая Петровича тоже хорошо знает. Он-то, братик, меня с ним и познакомил.

- Николай Петрович? Ну, теперь-то нет никаких сомнений, что это мужчина. - Я никак не мог остановиться. Что это со мной? Понимал, что надо успокоиться, но меня несло. - И чем закончилось его сватовство? Судя по всему - ничем. Почему?

- Тебя ждала! - сердито ответила Анюта.

- Зачем? Я же тебе советовал не ждать.

- Советовал. А я ждала. Надеялась на что-то. Идиотка. Теперь вижу

- зря. Все - зря!

Я посмотрел Анюте в глаза и увидел слезы. Зачем? Зачем я это делаю, зачем говорю эти слова, нехорошие слова, злые, зачем я делаю ей больно?

- Прости…, - я взял Анютины руки в свои. - Нет, правда, прости.

Извини… Я сам не знаю, что говорю. Прости меня, Анюта.

Анна освободила одну свою руку, достала носовой платок и промокнула глаза.

- У тебя сигареты есть? - спросила она.

- Сигареты? - удивился я. - Зачем тебе? Ты же не куришь.

- Иногда курю. Редко…

- А мы с Мишкой бросили.

- С Мишкой? Значит, нет у тебя сигарет?

- Есть. - Я с неохотой выпустил Анютину руку, сходил в гостиную, достал из бара пачку "Явы" и вернулся на кухню.

Анна закурила. Курить она не умела совершенно. Сделав затяжку и поперхнувшись дымом, затушила окурок в пепельнице. Я закуривать не стал, опростал пепельницу в помойное ведро, туда же выкинул почти полную пачку, и даже зажигалку выбросил. Пепельницу вымыл под краном.

- Так что там с Николаем Петровичем?

- Кусаться не будешь?

- Не буду. Обещаю.

*30.*

Николай Петрович был довольно импозантным мужчиной примерно моего возраста, неплохо сохранившимся, но с большими залысинами и седыми висками. Одет он был дорого и при галстуке. Он долго и бесшумно размешивал ложечкой сахар в чашке с чаем, не отпивая. Размешивал и слушал наш подробный рассказ. Чай уже давно остыл, а Николай

Петрович все мешал и слушал. На его чиновничьем лице красовалась мертвая, по-видимому, привычная маска спеси. Мне он не понравился с первого взгляда, и я засомневался, что он захочет нам помочь.

Гоша тоже был здесь, они с Николаем Петровичем приехали вдвоем.

Гоша уже выпил вторую чашку кофе.

Была уже, считай ночь - двенадцатый час. Мишку мне с большим трудом удалось оторвать от Аниного телевизора и уложить спать в своей (теперь своей, то есть его) комнате.

Мы с Анной закончили рассказ, а Николай Петрович закончил размешивать сахар. Сделав маленький глоток, он сморщился, словно в чашке был не сладкий чай, а концентрированный лимонный сок, отодвинул чашку от себя и сказал:

- Думаю, дело это не будет таким уж сложным. Поднимем архивы, восстановим или разыщем свидетельство о рождении. Паспорт он получит. Как вы говорите фамилия этого молодого человека?

Мы с Анной переглянулись.

- Звать Михаилом, - ответил я, - а как фамилия… мы, честно признаться, у него не спрашивали. Не пришлось как-то.

- И где он проживал с отцом? Адреса его вы тоже не знаете?

- Нет, но завтра, когда Миша проснется, мы будем знать все - и бывший адрес и фамилию.

- Уже сегодня. - Николай Петрович приподнял манжет белоснежной сорочки и посмотрел на часы.

- Что? - не понял я.

- Я говорю, что уже первый час ночи. Не завтра, а сегодня.

- А, ну да.

- Итак, - продолжил Николай Петрович, - Паспорт не проблема. Но вот вопрос! - Чиновник с залысинами, которому не понравился мой чай, потому что он был холодный, впрочем, по его же собственной, чиновника вине, пристально посмотрел на меня: - /Вы/ хотите стать опекуном, этого юноши, Сергей… э-э-э Владимирович?

- Да. Я.

- Вы, насколько я понял из рассказа, на пенсии? И каков размер вашей пенсии? Это не банальное любопытство.

Я подтвердил что, мол, да - я пенсионер и назвал сумму, которую

(слава богу!) получаю регулярно.

- Других доходов не имеете?

- Я отрицательно мотнул головой и, запоздало вспомнив про дачу, сказал:

- Дача есть. Я на ней виноград выращиваю. И еще много чего.

- На продажу?

- Нет, для себя.

- Дача, это хорошо, - кивнул головой Николай Петрович. - Я понимаю - овощи там, витамины всякие. Дача - это замечательно. И жилищные условия позволяют, но вот ваши доходы… Боюсь…

- Я устроюсь на работу, - перебил я его. - Меня возьмут на хорошо оплачиваемую работу.

- Уверены?

- Уверен, - без тени сомнения в голосе ответил я, хотя полной уверенности в этом вопросе у меня пока не было. А может, я и не нужен уже в институте? Может, если меня и возьмут, то только вахтером в институтский гардероб?

Николай Иванович пожал плечами:

- К тому же ваш возраст…