Вкус любви

— Ты что, издеваешься надо мной? — Я отпрянула к краю кровати, недоуменно глядя на него. — Сейчас? Ты же только что пришел!

— Знаю, но что ты от меня хочешь? Это все, что я мог сделать. Я даже был готов отменить нашу встречу.

Полчаса. Это все, чего я удостоилась за все свои страдания. На моем лице появляется детская гримаса, не оставляющая Месье равнодушным, поскольку он вздыхает, еще стоя нагишом на коленях среди скомканных простыней.

— Не смотри на меня так. Ты прекрасно знаешь: если бы я мог — обязательно остался бы.

— Нет, как раз не знаю. Я ничего не знаю. Мне просто кажется, что знаю.

— Так вот знай. У меня нет выбора.

Я с горечью продолжаю:

— В последнее время ты совсем не уделяешь мне внимания.

— Когда?

— В этот уик-энд, например.

И поскольку он, похоже, меня не понимает, всецело занятый поиском своих трусов, я продолжаю:

— Я вспоминаю о наших первых встречах. У тебя было столько же работы, тебе также не хватало времени, но ты как-то выкручивался. Постоянно звонил мне, отправлял сообщения. А теперь — ничего. Я до последней минуты не была уверена, что ты придешь.

— Я сделал все, что смог. Ты просто не представляешь, я ничего не успеваю. Какая-то вечная гонка. Это ужасно. Работаю по четырнадцать часов в день!

— Но ты же понимаешь: ничего не изменилось. Я всегда тебя таким знала, я сейчас не об этом.

— Теперь стало еще хуже.

Месье на секунду задумался, держа трусы в руках.

— Когда мы в первый раз встретились?

— Все началось в мае, — жалобно отвечаю я, не в силах смотреть на него и одновременно думать о только что поразившем меня сравнении: «Месье прошел сквозь меня как (рантом».

— В мае… тогда, видимо, был кризис. У меня было меньше работы.

Красивые глаза Месье, привычные ко лжи, выдерживают мой взгляд. Мне знакома эта притворная самоуверенность: я лгу точно так же, но Месье об этом не знает, считая, что все уловки запатентованы на его имя и неизвестны остальным.

Я закуриваю свой остаток косячка, решив переждать напряженную тишину. Делаю глубокую затяжку.

— Ты ведь не доверяешь мне?

Эта безумная мысль о том, что я могу простым движением руки перевернуть его жизнь, как стол с еще дымящимися яствами, меня забавляет. Всего пары слов будет достаточно, чтобы Месье вызвал отвращение у своей жены, стал чужим для собственных детей, посмешищем на работе и среди друзей. Мне двадцать лет, у меня нет положения в обществе, я всего лишь неумелый эскиз женщины — и я обладаю такой властью. Это все равно что держать в руках огромную винтовку: иногда просто умираю от желания выстрелить, но гражданская сознательность, тактичность, нравственность или что-то еще навсегда уберут мой палец с курка.

Месье, повернувшись лицом ко мне, садится на корточки, чтобы найти второй носок.

— Нет, я тебе доверяю.

— Ты никогда мне об этом не скажешь, но я это вижу. Ты боишься «Месье», как чумы.

— Если ты поменяешь все, что может стать понятным для людей из нашего окружения, я не вижу в этом ничего страшного. Наоборот! Это же твой первый роман! Ведь я всегда поощрял твое творчество, разве не так?

— Это правда.

— Я просто говорю, что у нас остается мало времени до того, как тебя издадут в тридцати тысячах экземплярах. Ты еще успеешь сделать своих персонажей более завуалированными.

— Тридцать тысяч экземпляров — не слишком ли много? — машинально спрашиваю я, думая о своем.

У меня, должно быть, раздосадованный вид, так как Месье на секунду прерывает поиски, чтобы погладить мои колени.

— Поверь мне, ты — прирожденный писатель. Я в том нисколько не сомневаюсь. Я понял это, как только прочел твой рассказ в «Разврате».

— О, кстати…

Я бросаюсь к своей раскрытой сумке, из которой торчит розовая обложка моего последнего экземпляра с объемной дарственной надписью. Месье, широко улыбаясь, хватает маленькую тетрадь, раскрывая ажурную обложку и с дотошностью эксперта разглядывая каждую страницу.

— Просто замечательно! — восклицает он, и только за эти два слова, повторяемые снова и снова, я готова отдать свою жизнь.

Почему для меня так важно одобрение Месье, когда совершенно очевидно: объективность ему не свойственна? Все комплименты, которые он мне делает, заранее взвешены, проанализированы, отформатированы, и я даже не говорю о потоке лести, что льется на меня во время секса, по большей части рождаясь в результате прилива спермы к мозгу и так же внезапно иссякая, как только этот прилив прекращается. Я всегда это знала, но ничего, ни одна пружина интеллекта ни разу не подтолкнула меня к нужным выводам. Месье говорит: «Это замечательно», и мир вокруг меня расцветает.

— Я написала тебе суперпосвящение.

«Там, где многие другие увидели только слова „член“ и „киска“, вы разглядели Люси и поняли ее. Значит, я передаю этот экземпляр в умелые руки. Для Месье С. С. от Элли Беккер».

Красивые губы раздвигаются, обнажая ряд восхитительных зубов.

— Это мне? — все же уточняет Месье с поразительно неуверенным выражением лица.

— Тебе. Я с самого начала это обещала.

— Великолепная книжка. Спасибо.