Вкус любви

— Ты не годишься на роль сексуальной рабыни, ведь в твоем сильном влечении к мужчине обязательно участвует сердце. Именно поэтому я тобой восхищаюсь и люблю тебя — ты все время в кого-то влюблена, а значит, живешь на полную катушку. Единственный момент, который мне понравился в твоей истории с Месье, — когда ты извозила его в дерьме. Если посчитать, сколько ты переживала из-за него, этого еще мало. Тем более, если мне не изменяет память, он ни разу не довел тебя до оргазма.

— Ни разу, но это другая проблема. Он просто великолепен. Никогда еще мужчина так не увлекал меня. Нет ничего более опасного, чем ум. И что же мне теперь делать?

Валентина издала долгий театральный вздох.

— Пока не знаю. Для начала предлагаю подняться со мной шесть этажей без лифта до моей квартиры. В доме напротив поселился новый уродливый сосед. Можем показать ему грудь, этот жирный извращенец всегда дежурит у окна.

Поскольку я колебалась, застыв как вкопанная на канализационном люке, переваривая все, что она мне сейчас сказала, Валентина продолжила:

— Ладно, понимаю: тебе нужен более сильный стимул, чтобы вскарабкаться на шестой этаж. Но уверяю тебя, что он в самом деле уродливый извращенец. Мы можем легко сфотать его и разместить в Facebook. Ты же помнишь, у меня талант на такое!

Валентина улыбалась точно так же, как в четырнадцать лет, и я сразу вспомнила: тогда ей действительно удалось убедить одного мерзкого типа показать ей свой член по веб-камере. Когда она мне отправила их разговор, украшенный видеофрагментами, я буквально выла от смеха, сидя за своим компом. Алиса тогда решила, что я потеряла рассудок.

— А ты расскажешь мне о своих последних любовниках. Если верить Бабетте, ими вполне можно заполнить целый вагон электрички.

Я прыснула от смеха и как по волшебству снова приблизилась к Валентине, которая тоже смеялась. Мне было больно немного отвлечься от Месье, и я чувствовала, что он так или иначе отомстит мне за то, что пренебрегла им в его собственном квартале Парижа, но я вложила свою руку в теплую ладонь Валентины, и мы с сигаретами в зубах медленно направились к улице Шарлемань.

Это не сильно отличалось от наших встреч несколькими годами раньше, когда мы шли в полдень на обед по улочкам Ножан-сюр-Марн, обсуждая бурные приключения с ребятами из старших классов, казавшимися нам тогда совсем взрослыми.

Когда я сказала об этом Валентине на лестничной площадке третьего этажа ее парижской голгофы, она выдала умозаключение, что навсегда останется в наших анналах:

— В конечном счете, даже если сегодня у мужчин, с которыми мы встречаемся, волосы с проседью, они по-прежнему остались детьми. Мы с тобой и все наши знакомые девчонки следовали логическому процессу созревания. Но единственное, что с тех пор изменилось, это размер нашей дырки в заднице.

— Тонко подмечено! — раздался голос соседки с лестничной площадки этажом ниже.

Первый безумный хохот за последнюю тысячу лет. Боже мой.

Тот же месяц (июнь)

Вдали от моих подружек, которых родители отправили на отдых, я нашла убежище в нашем семейном доме на юге, с ватагой друзей моей младшей сестры. Стояла та самая пора, когда можно было сдохнуть от жары, и никто бы этого не заметил. Изнуряющая влажность. В половине четвертого дня тишина была такой тяжелой, что пение цикад, казалось, доносится сквозь ватный слой. От асфальта поднималось потрескивающее марево: в эти знойные дни чувствуешь себя как на сковороде. Я была одна в бассейне. Была одна и думала о нем. Боль к тому времени превратилась в тяжелое желание, молящее о разрядке. Сердце уже не ныло. Я медленно ползла от плитки к плитке, слегка размякшая от нескольких выкуренных косячков. Рядом со мной сестра и Люси играли в карты.

Я поднялась в свою комнату — этот путь показался мне безумно эротичным, — там свет, проникающий через старые жалюзи, был точно таким же, как в пору моего детства. Бежевый, невероятно мягкий. И сладострастный. Очень сладострастный из-за особенности проходить сквозь занавески и как бы невзначай освещать многое. Вот уже два месяца Месье не подавал признаков жизни, и внезапно он возродился во мне благодаря нескольким лишним градусам жары и этого света, Боже мой, этого света… Месье и его глаза с поволокой.

Алиса ворвалась в мою задумчивость, как пушечное ядро, и бросила на меня хитрый взгляд, который необязательно было подкреплять словами.

— Люси скрутила косячок.