Вкус любви

Так кто же я? Меня зовут Элли (это имя ни о чем тебе не скажет, однако было время, когда оно значило для него всё: питье, еду, сон и всё, что было в промежутках между ними). Я почти твоего возраста, старше от силы на пару лет, но они не имеют значения, поскольку я не очень изменилась с тех пор, как таскала тетради по математике в старом дырявом рюкзаке. А смотрю я на тебя так, потому что ты до боли напомнил мне своего отца. И дело не только во внешнем сходстве — в твоих глазах я вижу ту же неосознанную истому, гипнотизировавшую меня, то же ненасытное влечение к женщинам, возбуждавшее меня, словно в этой толпе я вновь увидела его взгляд из-под хирургической маски, как во время операций в клинике. Конечно, Шарль, мне этого недостаточно, но только посмотри на меня — я закрыла свою книгу и, опустив руки, украдкой разглядываю тебя из-под челки, почти забыв о том, что ты всего лишь первый и талантливый набросок с него, только на тридцать лет моложе.

Тридцать лет — примерно такая же пропасть отделяет меня от него, и все же я была его любовницей, сгорая в пламени любви, где полыхали все мое восхищение и благодарность, и, разумеется, ослепление. Мне не составляет труда представить, как я могла бы встретиться с тобой на вечеринке общих друзей, раскурить вместе косячок с травкой и увидеть, как твои глаза затуманятся, как когда-то затуманивался его взор, узнать, что может тебя рассмешить, и прервать твой хохот, прикоснувшись губами к знакомым до боли устам.

Это было бы так просто и естественно — стать твоей подружкой, встречать тебя каждый вечер у лицея, ведь я старше тебя ровно настолько, чтобы многому научить и навсегда оставить след в твоей душе, но с некоторых пор к моим двадцати годам словно прибавилось еще двадцать. Вряд ли тебе покажется это логичным, однако твой отец столько рассказывал о тебе, что в моих глазах ты превратился в почти бесполого ребенка. Если бы я тебя сейчас поцеловала так, как мечтаю, сгорая от желания, то сделала бы это со всей силой отчаяния, потому что ты — сын мужчины, которого я никак не могу забыть, а твои поцелуи наверняка произвели бы на меня эффект, подобный фенадону[2], выписанному в качестве крайнего средства раскаявшимся наркоманам.

Если бы ты только знал, сколько я искала этих «почти», «не совсем», «да, но нет». Представь, какую ценность ты имеешь для меня, до отвращения пресытившейся несовершенными копиями твоего отца. Ты стоишь напротив, всего в нескольких сантиметрах, мимолетный и молчаливый, спокойный, как и подобает подростку, взгляд которого еще не запятнан грязью необузданных желаний и лишь неуверенно ощупывает меня, — и я вспоминаю Его глаза. Конечно же, этого мне будет недостаточно.

Привет, Шарль, меня зовут Элли, ты никогда со мной не разговаривал и вряд ли увидишь меня снова, но мне известно имя каждого члена твоей семьи и, хотя мы с тобой незнакомы, но, поскольку я видела твоего отца, на которого ты поразительно похож, поскольку я сжимала его в объятиях, тебя я знаю очень хорошо…