Вкус лжи

Теперь оглядываться было делом привычным, каждый темный угол стал опасным. Я жду своего хозяина, но он не объявляется. Правда, напоследок Ваал оставил тату в виде молнии, пересекающей левый бок. Да, спала туманность, которой он любит укрывать все предметы, хотя и не только их… и каково же было мое удивление, когда я обнаружила черные линии на своем теле, ведь они должны были исчезнуть после выполнения всех условий, и, насколько я могу судить, так и было. Тем временем отец ходит мрачнее тучи, предчувствуя нависшую угрозу в лице Ваала, но и разговаривать со мной не планирует, чувство вины его грызет, и ох как сильно. Ту, которую он так яростно хотел защитить от самой себя и от всего мира, подарил опаснейшему из демонов, по могуществу не уступающему, пожалуй, самому Владыке ада.

Миа практически не покидает стен нашей квартиры, общаясь лишь с нами, косо поглядывая на мою никтофобию. Да, теперь свет стал моим спутником, я боюсь вновь увидеть чудовище из моих кошмаров, оставившее мне подарок из фрагментов жизни, некогда скрытой под вуалью его грозовой тучи. Жестокое лицо, лишенное всех человеческих эмоций, демон, с легкостью готовый убивать, не жалея о содеянном. Свирепство глаз, в сумбурности сменяющих оттенки от серых полупрозрачных туманов до черноты бездны, которую рассекают молнии. Все это – колыбельная песня, ставшая моим личным адским пламенем, сжигающим каждую ночь.

Виню ли я отца? Нет. После пережитого столь мелкие детали уже не важны. Но сегодня действительно особенный день. Спеша из пекарни домой, я засовываю буньюэлос в рот, загрузившись пакетами с вкусной выпечкой. По дороге, тщательно пережевывая сладость, огибаю прохожих, смотря лишь вперед, чтобы не видеть лиц.

На улице настолько холодно, что шапка и шарф, обернутый вокруг шеи и носа, не справляются со своей задачей, пропуская потоки ледяного воздуха. Ежась, мечтаю спастись от кусачей погоды, ощутить тепло родных стен, увидеть дорогие сердцу лица и выпить горячий кофе. «Поскорее бы мой поворот».

Подумав об этом, застываю посреди улицы, ощущая колючки не только от ветра. Люди сносят меня со своего пути. За мной наблюдают, уже не в первый раз, всегда издалека, и я все время это чувствую. Обернувшись, прислушиваюсь, сама не зная, что стараюсь уловить. Рядом множество голосов, звуки проезжающих мимо машин, и где-то далеко слышится вой сирены. Но мой взгляд ни за что не цепляется, однако добавляется решимость как можно быстрее оказаться в безопасности каменных стен. Прошмыгнув в приоткрытую от выходившей пары дверь, вихрем влетаю в квартиру. Ее наполняет звонкий смех, тепло, которое постепенно согревает и исцеляет мое некогда разбитое сердце. Улыбка озаряет лицо, кольнув еще не заживший синяк. Поставив сумки, сбрасываю с себя всю верхнюю одежду, неаккуратно швырнув ее на вешалку в коридоре. И замираю, совершенно не веря в происходящее, слыша не единожды, но так страшась поймать галлюцинацию.

Вполне возможно, я свихнулась, все еще оставаясь в пещере со своими самыми гадкими страхами. Ведь я так привыкла слышать отголоски душ в собственных мыслях, что совершенно запуталась в том, что чувствую сама. Мне кажется, я никто, мне сложно понять свое «я», оно ничего не чувствует, ноль эмоций, только страх перед вечной темнотой. В этот момент, когда я слышу такой родной и до боли знакомый голос, во мне просыпаются и другие чувства, они бурлят, затапливают. Мне снова придется научиться этому, познать себя. Но я улавливаю знакомый тон, и все внутри вновь цветет. Там весна и постепенно теплеет, впуская новые чувства в желании пробудить в себе что-то иное.

В очередной раз подцепив шелестящие пакеты, я несусь на кухню.

Эван, Миа, Кармен и Адриа сидят за столом и смеются над какой-то серией очередного шедевра, рассказанного мамой подруги. А я смотрю на Адриа, изучая каждую, так мне знакомую черту. Губы, умеющие искренне улыбаться, глаза, полные жизни, сверкающие при взгляде на меня, – она всегда готова поспорить или дать отпор. Светлые волосы в идеальной прическе, а не грязные, потные и прилипшие к лицу, какими мне пришлось их видеть не так давно. Идеально подобранная одежда, подчеркивающая все достоинства фигуры Адри, а не что-то, испачканное в грязи и крови. Грудная клетка, наполненная жизнью, вздымающаяся и опадающая при каждом вдохе. Подруга движется, не молчит, как при нашей последней встрече. Все осталось прежним, неделя ожидания казалась настолько мучительной. Но она здесь, передо мной, живая, смеющаяся, не помнящая ничего из произошедшего с ней. Кажется, своей внимательностью я смущаю даже подругу, она тяжело сглатывает.

– Все в порядке? – спрашивает Адри.

Я прикрываю глаза в знак согласия.

Ваал постарался с этим, но в какой-то совсем крошечной доли своего существа, и я была ему благодарна. Он пошел против приказа, подстроив все так, что на тот момент у меня даже не возникло сомнений в его неповиновении.

Но все же я яростно ненавидела этого мужчину, презирала, боялась. Моей фобией стала ночь, темнота и грозы, олицетворяющие Ваала.