Вкус манго

Ябом нагнулась, сняла шлепку у меня с правой ноги, вытерла большой палец сухой салфеткой и макнула в синие чернила. Потом она прижала мой чернильный палец к нескольким документам.

— Отлично, — проговорила чиновница, когда мы закончили. — Твое свидетельство о рождении будет готово недель через шесть.

— Тогда твой отъезд в Англию станет на шесть недель ближе, — добавила Ябом, когда мы поднялись, чтобы уйти.

После нашей первой встречи я то и дело порывалась рассказать Ябом о Билле из Канады, но каждый раз передумывала. Не то чтобы я не доверяла социальной работнице. Как раз наоборот: мягким характером она напоминала мне Фатмату, которая делала для меня очень много и никогда не просила ничего взамен. Я просто беспокоилась, что отъезде Англию сорвется, если Ябом узнает, что мной интересуются другие благотворители.

Тем временем родственницы начали собирать для меня западные наряды. Я девушка миниатюрная: после переезда в Северную Америку выяснилось, что у меня четвертый размер одежды[3]. Большинство вещей, которые жертвовали в лагерь, были мне велики, поэтому Абибату и Фатмата обратились за помощью к отцу Маурицио. Вскоре после этого он передал мне джинсы в итальянском стиле — зауженные, облегающие фигуру, как перчатка. Футболки, которые отыскал священник, тоже сидели плотно.

Впервые примерив джинсы, я воскликнула:

— Как женщины в таком ходят?! Я даже колени согнуть не могу.

— Зато каждый изгиб твоего тела видать! — засмеялась Фатмата.

Вскоре в палатке у нас стало некуда ступить. Вдоль стен комнатушек и раньше лежала запасная одежда, теснились кастрюли и сковородки, мешки с рисом и другими припасами, которые мы приготовили к сезону дождей. Сейчас еще добавился большой черный чемодан, который принесла мне Ябом. В него я и сложила вещи от отца Маурицио.

Как-то вечером мы сидели у костра с Мари, Абибату, Фатматой и Адамсей. Мальчики и мужчины ушли в мечеть. Обычно, когда собиралась сугубо женская компания, все болтали наперебой, но в тот вечер было тихо.

— Мариату, прости меня, — начала Мари, вороша костер палкой. — Я не поверила тебе, когда ты рассказала свой дурной сон с пальмовым маслом.

Удивленная ее извинением, я не знала, что сказать.

— Возможно, ни один из нас больше не увидит родной дом, — вмешалась Абибату. — Эта война идет слишком долго и причиняет слишком много страданий. Но у тебя, Мариату, есть шанс. Шанс чего-то добиться.

— Мне бы тоже очень хотелось уехать, — тихо проговорила Адамсей. Ее лицо блестело от слез. Мне хотелось обнять ее и сказать: «Езжай вместо меня». — Помнишь, как после Манармы я неделю не могла выбраться из буша?

Я медленно кивнула. К то му моменту, как Адамсей попала в больницу Порт-Локо, ткани вокруг ран уже поразила гангрена. Докторам пришлось завершить начатое мятежниками: отрезать моей двоюродной сестре большую часть левой руки.

— Ты умнее меня, Мариату, — продолжала Адамсей. — Ты всегда знаешь дорогу и хорошо разбираешься в людях. Ради меня постарайся не потеряться в чужой стране под названием Англия, а потом укажи путь и мне.

— Мариату, ты наша надежда на будущее, — сказала Мари. — Воспользуйся медицинской помощью, получи образование, найди работу.

Целую минуту все молчали; искры от костра взлетали в небо. Прервала молчание моя тетя, снова подав голос:

— Никогда не смотри назад, Мариату. Начнешь оглядываться погрязнешь в сожалениях и упущенных возможностях. Смотри только вперед.

Утром, когда я уезжала в Англию, меня провожали родные, Виктор и некоторые члены труппы. Моя подруга Мариату уехала в Соединенные Штаты вскоре после нашего выступления на футбольном стадионе, и я по ней скучала.

— Не забудь нас! — попросил Виктор, когда подошла его очередь прощаться.

— Да разве можно вас забыть? — воскликнула я, ни капли не покривив душой, потому что знала: участники театральной труппы запомнятся мне навсегда. Мемунату и другие ребята спели прощальную песню, и я с ними станцевала.

Из родных первым ко мне подошел Мохамед.

— До свидания, Мариату! — проговорил он, обнимая меня сильными мускулистыми руками.

Потом Абибату протянула мне закрытую крышкой жестяную миску с рисом и соусом.

— Это для парома. Вдруг проголодаешься? — сказала она, и я с трудом удержалась от слез.

— Пошли, Мариату, — сказала Мари, поднимая мой чемодан.

При виде того, как тетя, еще миниатюрнее меня, волочит огромный чемодан, я невольно расхохоталась.

— Помогите ей! — крикнула я Ибрагиму и Мохамеду.

Они подхватили чемодан с разных сторон и подняли себе на головы.

— Ах, Мариату, вот уж по твоим вечным командам я точно скучать не буду! — с улыбкой заявил Ибрагим.

Я захихикала и толкнула его, пытаясь сбить с ног, но потом сдалась и расцеловала парней в обе щеки.

Меня проводили до такси-микроавтобуса, ожидавшего на улице. Ябом уже сидела в салоне.