Вкус нашей ненависти

– Талант, – говорю я, на что Ребекка строит гримасу.

– Самонадеянно и заносчиво, с нотками высокомерия и тщеславия.

– Либо же истина с нотками неопровержимой правды. Ты не хочешь признавать, что я лучший.

– Джейк, порой ты не видишь никаких рамок.

– Может быть, – соглашаюсь достаточно легко.

У Ребекки открывается рот, она несколько раз моргает и устало выдыхает.

– Даже представлять не хочу, что ты мог сделать, если бы не пустила.

– Залез бы через окно, дождался утра, приехал в офис, где-нибудь нашёл в городе, – жму плечами. – Это проблема?

У неё снова открывается рот, а на лице одновременно шок и недоверие.

– Окно?

– Да, в чем проблема вообще?

– С каких пор ты стал человеком пауком?

Улыбаюсь, приподняв бровь.

– Ты живёшь на втором этаже десятиэтажного здания. И под твоими окнами магазин с удобными козырьками.

– Они тканевые.

– Тогда пришлось бы вызывать службу спасения, чтобы подкинули. В крайнем случае одолжили лестницу.

– Ты просто неутомим.

– Ты уже говорила.

– Напоминаю.

– Я запомнил.

Пробую уснуть, но как бы не пытался, не получается. Глаза не желают закрываться, а мозг активно функционирует, действуя сообща с фантазией. Я не знаю, насколько Ребекка права насчёт влечения, ведь именно сейчас испытываю физическое, каждой клеточкой тела ощущая её близость. Дело лишь в эмоциональном, но разве оно отсутствует? Мы определённо чувствуем его. Да, возможно, со своей изюминкой, но почему-то данный факт не пугает. Именно это привлекает: нет того, как у всех. Она не выносит меня, я не выношу её, и будь иначе, было бы слишком приторно, а это то, что я не люблю. Я не нуждаюсь в тех отношениях, что царят между Дэни и Энди. Он выберет, чтобы Энди бросилась к нему на шею; я выбираю, чтобы Ребекка что-нибудь бросила в меня. Совершенно не важно, что это будет – слова или предмет, дело в самом действии, оно говорит о наличии чувств.

Я не отказываюсь и не противлюсь собственным желаниям. Легко утягиваю её за собой, начиная с банальности в виде поцелуев. Ребекка поддаётся, но небольшое напряжение в её теле присутствует. Странно, что удалось смириться с нежеланием поцелуев в губы, всё забывается, когда она оставляет свои на моём теле. Стоит только примкнуть к шее, чтобы почувствовать ответные в области плеча. Прощаюсь с футболкой, которая приземляется на пол, и хочу снять с неё, но в ответ получаю обратное.

– Я не хочу.

Это звучит неубедительно, поэтому продолжаю оставлять поцелуи на шее. Моя футболка слетела благодаря ей, именно поэтому не принимаю во внимание слова. Всё длится до тех пор, пока не кладу ладонь на её щеку. Влажную щеку.

– Не хочу… – дрожащим голосом, повторяет Ребекка и меня буквально парализует. – Не хочу…

Стоит ей повторить третий раз, и у меня пересыхает в горле. Мне не хотелось слышать эти слова, но она говорит их. Повторяет несколько раз.

Медленно отстраняюсь от её кожи, которая горит и нахожу взгляд. Ребекка отворачивает лицо, но поздно, я вижу слёзы, которые струятся по щекам. Я не знаю, что делать, что говорить, остаться или уйти, да и нужно ли спрашивать. Мне не доводилось быть в подобной ситуации. Да, я видел женские слёзы, но не я был тем, кто утешал. Мог, если бы потребовалась моя поддержка, хотя вряд ли из меня выйдет тот, кто ободрит и даст совет, я ненавижу их раздавать так же, как и получать. И в случае с Ребеккой, лучший выбор – это бежать без оглядки. Я поступаю иначе. Остаюсь.

Перекатываюсь на спину и подтягиваю её к себе. Странно, но на этот раз она ничего не говорит, молча позволяя это сделать. Голова девушки устраивается на моей груди, а мои пальцы начинают играть с прядями её локонов. Между нами грабовая тишина, но она почему-то не пугает. Так длится не меньше десяти минут. Мы молчим, и это кажется правильно. Ещё никогда мне не удавалось комфортно молчать наедине с кем-то. Всегда требовались разговоры, может быть, активно вести беседу или хотя бы принимать участие в ней. Сейчас всё иначе, это чертовски пугает. Чувства, которые появляются, навеивают некий страх. Я не хочу быть зависимым от неё, как и от кого-либо другого.

Внутренний голос тут же начинает задорно смеяться, ведь я уже завишу.

– Спасибо, – нарушая тишину, говорит Ребекка.

– За что? – голос осел из-за осознания ужаса проникновения к ней. Я не этого хотел. Мне не нужны такие чувства.

– Что не задаёшь вопросы.

Удаётся молча кивнуть, таким образом, ответив «пожалуйста», хотя вопросов в голове целая тьма. Я продолжаю водить по каштановым волосам, которые рассыпаются между пальцев и думать о том, что делаю и зачем делаю. Какая-то часть меня просит её указать на дверь, и это разумная часть, ведь у второй, кажется, полное полоумие, потому что она требует быть собой и остаться, даже если Ребекка попросит уйти.

Новая тишина повисает между нами, лишь шум проезжающих мимо машин разбавляет молчание. Если бы была возможность, я мог начать считать их, чтобы хоть как-то избавиться от назойливых мыслей, попробовать убежать от самого себя, но они словно тень, что ходит по пятам.