Вкус невинности

Адель ожидала мать, лежа в постели. Сегодня она чувствовала себя куда более сильной, чем вчера. Живот был уже плоский. Единственную боль доставляли груди, полные молока, - их пришлось перевязать. С этим надо было смириться. Адель в который раз приподнялась на локте и заглянула в колыбель - та всегда находилась рядом, она не разрешала отодвинуть ее ни на дюйм. Дезире, недавно накормленная, как всегда, спала. Она была все такая же розовая, как и раньше, но утром доставила всем много беспокойства, срыгивая проглоченное молоко. Подумывали даже о том, не уволить ли найденную кормилицу. Потом, к счастью, все пошло гладко, и волнения улеглись.

Нежность сжимала сердце Адель, когда она смотрела на Дезире. Впервые за много месяцев ей даже стало как-то жаль Эдуарда: он ведь совсем не знает такой девочки. Не чувствует такой любви, как Адель. Для Адель, например, любовь к Дезире была теперь самым важным на свете. Теперь хотелось ради этой девочки достичь большего, чем она имела. Жить в настоящем дворце, одном из старинных парижских отелей. Купить множество вилл - близ Парижа, в Нормандии, на Лазурном берегу. Тратить четыреста тысяч франков в год, так, чтобы повсюду тебя знали…

Адель взглянула на Жюдит:

- Как ты думаешь, после родов… ну, словом, сколько нужно времени, чтобы полностью оправиться?

- Оправиться для чего?

- Для того, чтобы спать с мужчинами.

Жюдит расхохоталась:

- Видимо, для мадемуазель это все равно что пара пустяков!

- А что тут такого? Я никогда над этим не задумывалась. Мне все мужчины безразличны. Так даже легче. Жюдит уже более серьезно ответила:

- Это вы у своей мамы спросите, много ли нужно времени. Впрочем, она все твердит, что в вашем роду женщины сильные.

Из прихожей донесся оживленный голос Гортензии. Она вошла в спальню дочери, снимая шляпку:

- Взгляни, дитя мое, кого я тебе привела! Я говорила, что ты еще не здорова, но он настаивал. Похоже, у него к тебе какое-то поручение.

Спутником госпожи Эрио был Жак Морэн, Адель его сразу узнала и даже приподнялась в постели, удивленная таким визитом. Смуглый южанин с улыбкой поцеловал ей руку:

- Поздравляю, мадемуазель, поздравляю! Что, вот это и есть ваш ребенок? Я слышал, вы назвали ее Дезире. Ну, и как вы думаете, на кого она похожа?

- На меня, конечно, - сказала Адель, обрадованная таким явным интересом к ее дочке со стороны совершенно постороннего человека - до сих пор дитям восхищались только самые близкие люди. - Правда, у нее голубые глаза, но мама говорит, что цвет глаз потом меняется. Она будет зеленоглазая, как и я.

- Вот как? М-да, это будет настоящая беда для нашего брата! Ну что ж, поздравляю вас еще раз. А я к вам с приятной новостью…

Он улыбался, но его голос и глаза выдавали явную заинтересованность. Сейчас он смотрел на Адель вовсе не как друг. «Что ж, - подумала она, - если я на второй день после родов уже могу быть привлекательной, это хороший знак». Привыкшая к такого рода вниманию, она даже не шевельнулась, чтобы чуть выше натянуть одеяло и прикрыть глубокий вырез ночной кофты.

- Ну и что же за новость? - спросила она медовым голосом, забавляясь легким замешательством Морэна.

- Новость? О, помните, я делал с вас этюды? Так вот, эти этюды имели успех!

Он обвел всех торжествующим взглядом.

- Успех? Какой успех? Их кто-то купил?

- Их приобрел сам Ари Шеффер, и он же очень просит вас поработать у него в Тюильри в качестве натурщицы!

На Адель это сообщение не произвело нужного впечатления. У нее и в мыслях не было тратить время на то, чтобы позировать какому-то художнику. Морэн с возмущенным видом повторил:

- Ари Шеффер! Вы что же, не знаете Ари Шеффера?

- Я слышала, он друг герцога Орлеанского[23], - сказала Гортензия.

- А я видела портрет Мериме[24] в женском костюме, - заметила Адель, - его нарисовал, кажется, Шеффер. Ну и что?

- Как «ну и что»? Сейчас идет обновление всего дворца Тюильри, Шефферу поручена работа над этим. Он главный художник Франции! - воскликнул Морэн.

Адель перебила его:

- Скажите лучше, сколько он мне будет платить?

Морэн пожал плечами.

- Не знаю… Не спрашивал. О Господи, вероятно, столько же, сколько и другим натурщицам, сто франков в месяц!

- Сто франков? Фи! Такие деньги я имела в магазине.

- Но это же не магазин! Это мастерская художника! Он изобразит вас Миньоной, вы прославитесь на весь мир благодаря ему!

Адель без всякого энтузиазма сказала:

- Не знаю. Не уверена, что так будет и что это мне надо. У меня слишком много дел.

Гортензия мягко остановила ее:

- Адель, о каких, собственно, делах ты говоришь? Насколько я знаю, я тебя нет никаких дел. Морэн, может быть, предлагает стоящее занятие.

Адель упрямо повторила:

- Не знаю. В любом случае мне надо посоветоваться…

- С кем?

- С человеком, который разбирается в этом лучше меня.

10

Спустя месяц после родов Адель полностью обрела прежнюю форму. Впрочем, прежнюю - это было слабо сказано. Подобно многим другим женщинам, Адель после первых родов расцвела так, что прежней Адель до нее теперь было далеко.