Вкус невинности

- Как раз это мне не внушает опасений. По отношению ко мне Адель бескорыстна.

Они удалились. Королева Луиза мгновение молчала, потом, пожимая плечами, с сомнением обратилась к подруге:

- Говорит, что она бескорыстна! А диадема? Вы видели ее диадему?

- Изумруд в окружении бриллиантов? - низким голосом переспросила графиня де Легон. - Эта вещь великолепна.

- Да, великолепна, но кто же подарил ее мадемуазель Эрио, как не мой брат?

Графиня де Легон промолчала, полуприкрыв глаза веками. Ее белые зубы прикусили алую нижнюю губу. Она закрыла лицо веером и устремила взор задумчивых синих глаз на сцену.

2

Королева Амелия, мать Фердинанда, была еще более приветлива, чем его сестра. Эта дама в свои пятьдесят лет не разучилась радоваться жизни и прекрасно помнила, каково это - быть молодой; кроме того, она любила своих сыновей, особенно старшего, вдумчивого, чуть меланхоличного, спокойного Фердинанда, и любила, когда у ее сыновей все было хорошо. Об Адель она слышала и раньше. Не позволив ей до конца сделать реверанс, она усадила ее подле себя, задала несколько вопросов, так, что Адель едва успевала отвечать, а отвечая, все время чувствовала на своей спине взгляд Тюфякина.

- Дитя мое, - спросила королева, мельком оглядев диадему в волосах Адель, - а задумывались ли вы о своем будущем?

- Моем будущем, мадам?

- Да. Какой путь вы выбрали для себя? Что вы думаете, например, о замужестве? И думали ли вы, что вам будет… довольно трудно найти себе мужа после сегодняшнего появления в Опере? Ведь вы, выражаясь мягко, скомпрометировали себя.

Адель опустила глаза и чуть хриплым голосом ответила:

- Мадам, я так люблю вашего сына и так желаю ему счастья, что готова всю последующую жизнь провести в одиночестве, удовлетворяясь лишь воспоминаниями о принце.

Королеве Амелии понравился выговор Адель, грамотность ее речи и скромность поведения. Она сделала знак своему старшему сыну:

- Останьтесь, Фердинанд, я скажу вам несколько слов.

Из глубины ложи поднялся молодой человек в мундире, темноволосый, красивый, с умными веселыми глазами и смуглым лицом:

- А я, если Фердинанд не возражает, приглашу мадемуазель Эрио на танец.

Адель улыбнулась, догадываясь, кто перед ней. Вероятно, это был младший брат Фердинанда, двадцатидвухлетний герцог Немурский. Он уже коснулся ее руки, когда она тихо сказала, так, чтобы слышно было только ему:

- Согласия, мой принц, следует спрашивать у меня, а не у Фердинанда.

У нее слегка кружилась голова, когда его руки обхватили ее талию, увлекая в тур вальса. Сегодняшний успех - это было слишком даже для Адель. Ее тщеславие было удовлетворено с лихвой. Уже второй принц, сын короля, танцевал с ней, ловил ее взгляд, словно старался предугадать малейшее желание, и Адель невольно подумала: «Какие же они все-таки милые, эти Орлеаны. Право, я рада, что их отец сейчас на троне». Вдобавок она видела, что, пока они танцевали, вокруг них образовалось свободное пространство, так, будто все наблюдали за ними, ожидая, чем все это закончится.

Молодой герцог Немурский, как сразу же отметила Адель, был полной противоположностью своему спокойному, уравновешенному брату. Если от последнего исходили только слабые-слабые умиротворяющие токи, и даже голос его был негромок, мягок, неспешен, то между герцогом Немурским и Адель с первых же минут будто проскочила электрическая искра. У Немурского были черные, жгучие, умные глаза, в которых нет-нет да и проглядывала дерзкая веселость. Он буквально пожирал ее взглядом, его ноздри чуть трепетали, словно он вдыхал запах ее тела, а его руки прижимали ее к себе сильнее, чем это нужно было для вальса. Атмосфера между ними двумя с каждой секундой становилась все насыщеннее, напряженнее, пока Адель не ощутила сладкий трепет под ложечкой. Чувственный трепет. Герцог Немурский был красивее и смелее брата. Его взгляд обещал десятки самых невероятных безумств. Он желал ее так явно, что Адель на миг растерялась.

Музыка прервалась. Герцог, не отпуская ее, с силой притянул Адель за обе руки к себе, и его горячее дыхание обожгло ей ухо:

- Умоляю: когда и где мы можем встретиться?

Она слышала, как стучит его сердце. Едва переводя дыхание, она проговорила:

- Как же ваш брат? Ваш брат, монсеньор?

- Разве вы не сказали, что согласия нужно спрашивать у вас?

Она нашла в себе силы рассмеяться, осторожно и мягко освобождаясь от объятий:

- Осторожность, прежде всего осторожность, монсеньор!

- Черт возьми! Вы - и любите осторожность?

Он задал правильный вопрос. Адель прерывающимся голосом проговорила, касаясь губ веером:

- Я верна вашему брату, монсеньор, не искушайте меня.

- Кто говорит об искушении, тот готов ему поддаться.

- Терпение, ваше высочество. Будущее покажет, как нам быть.

- Будущее? И долго ли ждать?